Александр Карпенко - Гребцы галеры

— Дженни, а ты веришь в любовь?

Кивнула. Подалась ко мне в кабину через перегородку. Пухлые губы приоткрылись. Она уже готова. Протяни руку — и моя.

Нет, милая. В качестве выражения благодарности я это не приемлю. Мне для этого другое нужно.

Когда же ты поняла, что я тебе небезразличен? Случилось ли это, когда мы одновременно попытались подхватить соскальзывающий со столика медицинский ящик и я невзначай коснулся твоей груди? Меня тогда словно током дернуло, а ты, не торопясь уклониться, взглянула как-то искоса, особенно.

Или позже, когда на вечеринке у нашего общего знакомого мы уединились на кухне, приглядывая, чтобы что-то готовящееся там не подгорело, и обсуждая всякие никчемные глупости?

Или ночью того самого понедельника на «Скорой» передал я тебе свое чувство пристальным взглядом и оно, отразившись на моем лице, вернулось ко мне?

Я выбрал для встречи самое дикое и безлюдное место в округе — кусок оккупированного злющими комарами леса, куда даже местные жители забредают разве что в разгар грибной поры. Многого не ждал — лишь хотел посмотреть на тебя хоть раз без помех, не боясь, что утащат на вызов или плюхнется коллега с кружкой на свободное место, затеяв неуместный разговор. Просто посмотреть. Запомнить. Попрощаться.

Комары выгнали нас на солнцепек луга. Брошена на траву моя застиранная добела камуфляжная куртка. Лежишь, умостив лицо на руки. Пристраиваюсь рядом, несмело касаюсь прохладной кожи выше локтя, поглаживаю, постоянно ожидая, что отстранишься с возмущением. Не возражаешь, жмуришься ласково.

Осмелев, глажу уже настойчивее, обнимаю осторожно и прижимаюсь щекой к плечу, приподнимая рукав футболки. В ответ — с легким стоном:

— Ну почему мне так хорошо с тобой?

Обрыв. Под обрывом — омут. Я, не думая, — вниз головой:

— Потому что я тебя люблю.

Вздохнула, повернулась ко мне, обняла за шею и притянула к себе.

В тишине летнего луга раздался резкий щелчок отпущенного стояночного тормоза.

Патрик вновь и вновь сигналит встречному «доджу» в боевой скоропомощной раскраске. Отчаявшись привлечь внимание, разворачивает автомобиль поперек дороги.

«Додж», люто скрежеща тормозами, останавливается, едва не боднув наш борт. Бригада разъяренно сыплется наружу из открытых дверец.

— Какого?! — Увидав наши белые халаты и изрядно забросанные грязью эмблемы, сбавляют обороты.

— Извините, ребята. Не поняли, что коллег встретили. Вы ж не бело-красные, а зеленые!

Мой вездеход, ввиду его сомнительной принадлежности к медицине (чумовозка, одно слово!), никто не стал из естественного цвета хаки перекрашивать — просто намалевали кресты да надписи по бокам. И то: решили, что «Скорая помощь» на нас написать — кучеряво будет. Так и ездим — «Санитарный транспорт».

— Куда, братцы?

— Пока в сторону Центра. А там — как бог даст и диспетчер скомандует.

— Роскошно. Захватите Смайли до базы.

Девчонка открыла дверцу и потянула за собой ящик. Обожгла взглядом:

— Что, уже надоела?

— Глупышка. Мы ж не на гулянку едем — воевать. Куда тебе-то?

Плечики ее вздернулись. Гневно отвернувшись, Дженни зацокала каблучками к гостеприимно распахнутой молодцеватым врачом дверце реанимобиля.

— Счастливо, Смешинка! — крикнул я ей вслед.

Она не обернулась. Дверца мягко закрылась, фургон ходко принял с места.

Люси, сидя на капоте, закручивала колечком жесткий усик.

— С гонором девица… — протянула начальница и, сменив тон, приказала: — Так. Со смешинками и хохотунчиками всё. Закончили. Собрались. Поехали, покуда наш псих не всю еще деревню перерезал. Заводи, Патрик. С богом.

— Здесь, слава всем богам, этого добра немного, не то что у тебя дома.

Это она о наркотиках. Да, не нашелся здесь мерзавец, достаточно умный для того, чтобы наладить промышленное производство и сбыт дури. На счастье наше и всего населения. Есть, правда, местная травка — по действию нечто вроде конопельки. Но на взгляд профессионала — это баловство.

Героина, или подобных ему гадостей, прочно держащих употребляющего их в цепких лапах физической и психической зависимости, в этом мире нет. Немногочисленные группки серьезных наркоманов существуют вокруг десятка человек, наперечет известных нам и полиции, которые умеют из вполне безобидных лекарств и химикатов, имеющихся на каждой кухне, соорудить жутко токсичную кустарную наркоту.

Нелегкое, кстати, занятие. Простым смешиванием исходных компонентов тут ничего не добиться. Это длительный процесс с нагреванием, помешиванием, добавлением по счету капель то одного, то другого ингредиента, процеживанием и прочее, и прочее. Тоже своего рода искусство. Технологию мне объясняли неоднократно, но я так ничего и не усвоил.