Олег Мелехов - Эксперимент in vitro

За те десять стандартных суток, которые длился полет до Лация, Корнелия еще несколько раз проверила и перепроверила прихваченную на всякий случай отчетность по семейным торговым предприятиям. Сомнения вызывала лишь себестоимость. Не занижена ли? Корнелия прикинула и так и эдак. Нет! Все цифры сходились и, что показательно, отражали реальное положение дел. Отчетность, если кому-то вздумается придраться, безупречна.

А в Остии прямо у причала их с Тиберием ждал личная лектика [1] Лектика — здесь — вид личного гражданского транспорта, типа флайера. Гая Клавдия. Бессменный личный возничий свекра — невозмутимый Публий Брутий выглядел обеспокоенным. Видимо, тоже не хотел попадать под горячую руку главы фамилии.

— Господин за последние сутки связался со мной десять раз, — предупредил он.

Корнелия решила прикинуться дурочкой.

— Так что мы не в гостиницу? А привести себя в подобающий вид? — всплеснула она руками.

Но Публий Бруттий был неумолим:

— У меня четкие указания, госпожа. Сразу — в поместье.

Она украдкой бросила на раздосадованного Тиберия вопросительный взгляд. Муж закусил нижнюю губу. Первый признак отчаяния, если говорить о фамильных привычках Клавдиев.

«Вечные боги, только не развод!» — истово взмолилась патрицианка. И, кроме этой просьбы, у неё в голове ничего не осталось — ни цифр из отчетов, ни желания что-то доказывать.

Они летели прямо в грядущий закат. Классический, малиново-золотой, какой бывает только на Лации, и никогда на Аррии Приме. Летели над изумрудными волнами холмов, над лентами древних дорог, над прекрасной землей предков — колыбелью великой звездной Республики. В любом ином случае Корнелия с чистой совестью любовалась бы пейзажами, многократно воспетыми великими поэтами, но только не сейчас.

Тиберий, тот вообще не смотрел в иллюминатор. В его наушниках играла музыка, а лицо не выражало ничего. Полностью сосредоточился на предстоящем разговоре или ищет в себе запасы смирения, которые небеспредельны даже у Клавдия.

Корнелия легонько коснулась его плеча: «Может, всё не так страшно?»

Патриций в ответ ласково сжал ладонь жены: «Будем надеяться до последнего».

Хотя, откровенно говоря, надежды у них осталось очень мало. В первый момент, когда от pater familias [2] Pater familias — отец семейства, глава фамилии, обладающий всей полнотой власти над домочадцами и членами семьи. , от Гая Клавдия Пульхра, пришло это странное приглашение нанести визит на Лаций и непременно вместе, они решили, что в семье кто-то родился или умер. Иного повода затребовать их обоих в родовое поместье не существовало. Кроме одного, самого страшного для супругов.

«Только не развод, только не развод!» — мысленно твердил Тиберий Клавдий.

Так в свое время отец вызвал его к себе и с порога объявил без долгих предисловий: «Ты женишься на Корнелии Арвине. Свадьба через месяц. Свободен». И Тиберий безропотно покорился, собственно, он всегда знал, что женится на той, на кого укажет патер. Тиберий и сам не мог похвастаться идеальными чертами, но его невеста оказалась, мягко говоря, не красавицей, в отличие от многочисленного выводка её сестер и кузин. Что правда, то правда. Зато она была веселой и на редкость обаятельной. А еще… а еще она заставляла смеяться и радоваться каждую клеточку его тела. Всегда. Все годы их счастливого брака, каждое его мгновение.

«Не думай о плохом, просто не думай и не смотри на него как побитый щенок. Проще разжалобить камень. Не думай, не накликивай беду», — уговаривал Тиберий себя.

— Нам нужен народный трибун.

Гай Клавдий, консуляр [3] Консуляр — бывший консул. и pater familias семейства Пульхров — самого могучего побега ветвистого древа Клавдиев, приветствовал сына и невестку кивком и сразу же перешел к делу. И так много времени потеряли. Отпрыск должен был вылететь к отцу по первому зову — знал, что бывает за непослушание. Однако не такой уж длинный путь от Колонии Аррии Примы до Лация занял у него не две недели, а целых десять дней. Сын наверняка станет оправдывать опоздание присутствием жены — женщины всегда неторопливы. Но выслушивать его лепет Гай Клавдий не собирался, равно как и тратить время на положенные приветствия. Довольно с них и кивка.

Он принял Тиберия и его жену в саду родового гнезда Пульхров, среди нежного плеска фонтанов и пения птиц, под неярким сиянием Фебы, приглушенным силовым куполом. Здесь, на столичной планете Республики, патриарху одного из влиятельнейших патрицианских фамилий де-юре не могло угрожать ничто. Де-факто же… силовое поле еще никому не мешало.