Олег Мелехов - Эксперимент in vitro

— Гай, — она без приглашения уселась рядом и заглянула ему через плечо. — Раз ты сидишь тут с вином и генетическим прогнозом, а от вздохов Корнелии дрожит весь дом, значит, свою гениальную идейку ты все-таки решил воплотить. Но эти выкладки, — матрона брезгливо покосилась на вирт-планшет мужа, — не расскажут тебе о последствиях.

— Ты здесь генетик, Семпрония, — он выключил планшет и потянулся за вином. — Вот ты и расскажи.

— Всего сотня лет брака — и ты уже интересуешься моим мнением! — усмехнулась она. — Воистину, невероятный прогресс для Клавдия, мой Гай. Но, кроме шуток, первое, что сделает твой… гомункул, когда войдет в возраст — это возненавидит свое сословие. Патриций по крови и воспитанию, репликаторный по сути — ты уверен, что хочешь завести в своем доме такое существо?

— Этот гомункул, как ты выразилась, твой будущий внук, женщина.

— Еще один Клавдий, — Семпрония отмахнулась. — Невелико приобретение, да и потеря, случись что, не велика. Кстати, раз уж ты взялся починять свою породу, кроме внешности стоит подправить и мозги. Иначе вылупится что-то вроде Тиберия или его Арвины, помилуйте меня лары Семпрониев!

— А второе? — спросил он, игнорируя язвительное это замечание. — Что, по-твоему, он сделает во вторую очередь?

— Возненавидит тебя, конечно. И всех Клавдиев заодно, — она насмешливо скривила тонкие губы. — Красавчик с внешностью амикуса [7] Амикус — гетера мужского пола , но не безмозглый. Прирожденный политик. Это будет изворотливая и подлая сволочь, мой Гай, и я надеюсь дожить до того дня, когда он сорвется с поводка и вонзит нож тебе в спину. Фигурально выражаясь.

Хотя по лицу ее читалось, что Семпрония не отказалась бы увидеть и буквальное воплощение этого пророчества.

— Почему я до сих пор не развелся с тобой, о сивилла? — фыркнул Гай Клавдий, на всякий случай отодвигаясь подальше.

Женщина тонко улыбнулась. Ответ на этот риторический вопрос они знали оба. Дело было не в искренней любви Гая Клавдия к шахтам Семпронии, ее лабораториям и проектам, не к деньгам, составлявшим на данный момент примерно треть состояния фамилии. И не в желании матроны сохранить статус замужней и уважаемой женщины. О, нет. Их связывало кое-что прочней даже общих детей и денег. Кровь. Та самая кровь, что разлилась однажды в мозгу Марка Клавдия, отца Гая и свекра Семпронии, и открыла Гаю путь к вершинам. У них обоих руки по самые плечи замараны были в той крови.

— Спросил бы лучше, почему я до сих пор не стала твоей вдовой, мой Гай, — женщина пожала плечами. — Но пей свое вино без опаски. Сегодня оно не отравлено. Грядущая ненависть твоего репликаторного «внука» — лучший из ядов, даже мне не синтезировать такого.

— Пусть ненавидит, — буркнул он, предпочитая не развивать тему отравлений и внезапных смертей, — лишь бы боялся. А ты, Семпрония…

— Да, да, я прослежу, чтобы техники ничего не напутали, — кивнула она. — И чтоб не болтали — тоже. Будь спокоен, Гай. Это будет идеальный Клавдий. Усовершенствованный. Claudius Optimus Maximus [8] Optimus Maximus — эпитеты Юпитера. .

— Не богохульствуй! — одернул ее муж. — И его назовут Публий. Публий Клодий, твой внук.

— Клавдий, Клодий… И я тебя прошу — не называй это моим внуком, — Семпрония поднялась и посмотрела на него сверху вниз. — Да уж, я ни за что это не пропущу.

Гай Клавдий, несмотря на множество средств, имевшихся в арсенале pater familias, не спешил применять их, дабы урезонить свою благородную и благочестивую супругу. Даже если не вспоминать о неком тайном соглашении, однажды заключенном между ними, даже если забыть о том, что слишком многое в благосостоянии и влиянии Клавдиев зависит от Семпронии, ссориться с ее могущественной фамилией — последнее дело. Семпрония не хотела развода, ее вполне устраивало положение матроны и относительная независимость. А Гай Клавдий… Развод не украшает политическую карьеру — во-первых. Это слишком дорого — во-вторых. А в-третьих — он не хотел однажды заснуть и не проснуться больше, чтобы оставить Семпонию наслаждаться победой во всем блеске безутешного вдовства. Смерть во сне от аневризмы — что может быть естественнее? Никто и никогда не заподозрит в этом умысел, а если и заподозрит — не сможет доказать. Как недоказанными остались подозрения после смерти отца Гая и свекра Семпронии.

Гай Клавдий провалами в памяти не страдал, и когда Семпрония изрекала пророчества, от них не отмахивался. Он слишком хорошо знал свою жену. Но запретить сыну и невестке приглашать ее к себе и наносить ответные визиты — это было ему вполне по силам. Так он и поступил. Неважно, что там в итоге вырастет из «гомункула», но оградить репликаторного внука от влияния бабки следовало обязательно.