Олег Мелехов - Эксперимент in vitro

— Я не вижу на нем детской буллы, — прищурилась она. — Зато прекрасно могу разглядеть мужскую тогу. Если ты так цепляешься за традиции, Ювенций, предоставь моему внуку самому решать, с кем и куда он отправится. Публий, — женщина чуть повела рукой в сторону Клодия, — я прошу тебя сопровождать меня в поездке.

Несмотря на поразивший все его существо столбняк, Клодий простенькую бабкину хитрость оценил мгновенно и по достоинству. Взрослый мужчина обязан помочь женщине из своего рода, если она об этом попросила. Он — мужчина, а значит, обязан. Ловко!

— Позволь… кхм… мне тебя сопроводить, — просипел юноша и, тщательно взвесив все «за» и «против», добавил: — Бабушка.

И уже без колебаний подал руку.

Семпрония милостиво оперлась о подставленный локоть и улыбнулась, демонстрируя безупречные зубы.

— Моя унирема ждет нас на орбите, внук. Полагаю, ты никогда не бывал на Путеоле? Конечно, не бывал. А там есть, на что посмотреть. В конце концов, тамошний исследовательский центр — моя часть семейного достояния, и как знать, возможно, я решу завещать его именно тебе? Ювенций, тебя я более не задерживаю. Поторопись, если не хочешь пропустить свой рейс.

И если бабушка заранее планировала произвести на внука впечатление, то у неё, определенно, всё получилось. Была она благородно худощавой, с хищным профилем безжалостной птицы и длинными пальцами хирурга.

— У тебя есть вопросы, конечно, — негромко говорила матрона, пока увлекала внука в сторону причального дока. — И я, возможно, отвечу на некоторые. Но, прежде всего… Я читаю в твоих глазах, Публий, следы общения с моим супругом. И полагаю, что избавиться от Ювенция — свидетеля твоего унижения — следовало прежде всего. Согласен?

— Мы с Гаем Клавдием говорили наедине, — мрачно сообщил Клодий. — К счастью. Иначе я бы свел счеты с жизнью прямо здесь. Но пусть Ювенций возвращается домой, а то…. — Он испуганно замолк. Взрослый же мужчина не должен переживать, что мама волнуется, верно?

Встреча с бабкой неожиданно развеяла его похоронное настроение. От этой женщины всего можно ожидать, это сразу видно. Так может быть в её силах что-то исправить?

— И Гай Клавдий, без сомнения, смешал тебя с грязью, — хмыкнула она. — Поверь, я знаю, как он умеет ломать людей. Хотя до его собственного родителя Гаю в этом смысле далеко… — Семпрония тряхнула головой, отгоняя воспоминания: — Не тревожься о Корнелии — я здесь по ее просьбе. Я не могу засунуть тебя обратно в репликатор, мое маленькое чудовище, но научить противостоять Гаю Клавдию, и не только ему — это я могу. А со временем — и отомстить ему. Заинтересован?

— Почему чудовище? — прошептал Клодий, в смертельном ужасе вообразив, что к его внешности амикуса прилагаются еще более предосудительные генетические модификации. Как будто идеальных черт лица, невозможных для живорожденного, мало!

— А тебе больше нравится «выродок»? — усмехнулась она. — Модифицированный патриций из репликатора! Именно так тебя и будут называть за глаза. Именно чудовищем и будут считать, вне зависимости от твоего желания, личных качеств или поступков. И вот первый урок — лучше быть, чем казаться. Гай Клавдий, — продолжала Семпрония, — заставил твоих родителей пойти на это. Ты знаешь, как теперь говорят? «Покорна, как Корнелия Арвина»! Хуже того, он заставил меня заняться этим проектом. Сотворить чудовище. Он уже лишил меня сыновей, превратив их в слизняков, Публий. Но в тебя я вложила все свои знания — и всю ненависть тоже. Ты сильный, ты гибкий, ты выживешь. И однажды Гай Клавдий напорется на собственный меч, фигурально выражаясь. Я хочу дожить до этого дня. Поэтому, — она до боли стиснула его руку, — прежде чем отправиться на растерзание юным патрициям в Кампус Марция [9] Кампус Марция — здесь — специализированное военное учебное заведение для юных патрициев на одном из спутников Лация. , ты получишь от меня прививку и пару уроков выживания. О! Мы пришли. Поднимайся на борт, а затем — ты расскажешь мне без утайки обо всем, что сделал с тобой Гай Клавдий.

Гетера по имени Астра, к слову, была самым лучшим, что случилось с Публием Клодием Пульхром на Лации. А вот про последовавший откровенный разговор с дедом лучше бы забыть навсегда, ибо эти минуты стали худшими в недолгой жизни юноши. Гай Клавдий в самых простых и доступных выражениях объяснил внуку, кто он такой, кем его видит глава рода и как глава рода поступит с Публием в случае неповиновения. Дедов резкий голос до сих пор звучал в ушах у Клодия.