Александр Владимиров - Кочевники

— И ты поверил? — спросил хан у Улзии.

Не отрывая взгляда от каменного пола, тот прошептал:

— Да.

Правитель вздохнул.

— Плохо же я тебя воспитал, — молвил он, взглянул в сторону Мэнэра, — его тоже можете отпустить, приказал он тургаудам, — если хотят друг друга убить, так пусть это сделают здесь и сейчас. И пусть Небеса будут свидетелями, что не хотел я этого. Может и тебе наговорил чего-нибудь этот мерзавец Сюиджо?

— Мне он ничего такого, ни про тебя хан, ни про Хатун Хонгурзул не говорил. А если бы и заикнулся, то огреб от меня палкой, — проговорил Мэнэр, поправляя помятую одежду.

Улукбек усмехнулся. Старший его сын был с детства воинственный. Его он всегда мечтал оставить приемником вместо себя, но случилось так, что тот поссорился со всеми братьями, а без поддержки со стороны родных такой огромной планетой, как Ченгези не управиться.

— А ты? Что ты молчишь? — проговорил Великий хан, обращаясь к Урнуру. — Хотел бы ты править планетой?

Младший из сыновей встал со скамьи.

— Хотел, — проговорил он, — отрицать не буду. Да вот только боюсь, не пойдут за мной воины. Побед таких, какие у Мэнэра, за мной не числится, хитростью, коей обладает Улзий, не владею…

— У тебя есть одна черта, — перебил его отец, — ты честный. Но боюсь этого одного, будет, увы, мало. — Хан вздохнул, взглянул на дервиша. — Говори пророк, надеюсь, теперь тебе высказаться никто не помешает.

Ширэ Джиладкан поднялся. Оглядел присутствующих.

— Устами моими буду говорить не я, — начал он, — так как многое мне неведомо и в какой-то степени не понятно. Устами моими с вами разговаривать будут наши предки, чьи души теперь далеко от нас. — Дервиш вышел на середину зала, коснулся рукой Урнура и произнес: — Садись хан Урнур, да и вы ханы займите свое место.

После того, как братья выполнили просьбу, воткнул в щель между камнями посох. Что-то стал бормотать непонятное, а потом пустился в пляс. Сейчас Ширэ Джиладкану не требовалось разводить костер, того импульса что возник в результате конфликта вполне хватило, чтобы установить контакт.

Амулет, прикрепленный к посоху, засиял. Невольно руки всех ханов коснулись груди, словно по ним проскочил электрический импульс. Камни, что висели под одеждой, нагрелись. Непонятная речь дервиша стала узнаваемой. Неожиданно он остановился.

— Злые демоны грозят нам, — проговорил Ширэ Джиладкан, — они стремятся разрушить мироздание и подвергнуть все в хаос. Нужен нам хан-воин, способный сплотить вокруг себя ченгезитов.

Дервиш вновь заплясал. Кайрат смотрел на него как завороженный. Ему вдруг показалось, что тот произнесет сейчас имя хана Урнура, назвав его приемником Великого хана. Но этого не произошло, то, что случилось потом, повергло в шок ягычи.

Ширэ Джиладкан вновь остановился. Замер. Сначала молчал, а потом произнес только одно имя:

— Едугей!

Кайрат вздрогнул. Первое, пришло на ум, так это то, что дервиш назвал имя его сына. Ягычи невольно замотал головой, пытаясь отогнать наваждение. Да мало ли Едугеев в ханстве? Может, какой другой?

— Едугей сын Кайрата внук Сумум-бека, — повторил Ширэ Джиладкан.

Ягычи ощутил на себе взгляд хана Урнура. Посмотрел в его сторону. Человек, которому служил Кайрат уже столько лет, смотрел на него и улыбался. То, что именно Урнуру предстоит стать соправителем, пока сын его не вырастет, ягычи не сомневался.

— Он еще молод и ему предстоит отправиться в запретные земли, — говорил между тем дервиш, — ему придется пройти обряд просвещения, чтобы получить ярлык — великого хана. Именно ему суждено будет возглавить кочевую орду, что устремится к звездам, уничтожая на своем пути злых демонов.

Дервиш вновь пустился в пляс. Он еще пару раз обошел вокруг посоха и только, потом вытащил его из пола.

— Воля предков произнесена, Великий хан, — молвил Ширэ Джиладкан.

— Небеса тому свидетели, — проговорил Улукбек, поднимаясь с трона.

Хан хотел было отойти и сесть в стороне, давая таким образом понять, что место свое он освободил, но дервиш произнес.

— Пока предки не подготовят приемника, быть тебе правителем.

Улукбек тяжело вздохнул. С одной стороны он уже устал от жизни. Годы были уже не те. Удаль молодецкая исчезла. Несмотря на хорошую физическую форму, виной тому был корень женьшеня, то тут, то там стали давать о себе знать различные болячки. Наложницы, под страхом смерти, молчали об его неудачах, которых становилось с каждым разом все больше и больше, в постели.