Владислав Кетат - Стать бессмертным

Евгений Иванович ещё долго смотрел, как бороздят снежный фарватер машины и люди, пока, наконец, улица вдруг ни опустела, и смотреть стало не на что. Евгений Иванович слез с табуретки и направился к плите.

Капризная, зато самая мощная конфорка занялась только с пятого раза. В Бибирево, бывало, он мог зажечь все четыре конфорки от одной спички, ну, или, в крайнем случае, три; тут же на одну можно было извести полкоробка. Евгений Иванович поставил на синий факел нежно кремовый в чёрных отбитинах чайник и прикурил сигарету от последнего огонька на чёрной скорчившейся спичке; затянулся, так что в сигарете послышалось лёгкое потрескивание, и, подержав дым пару секунд в себе, выдохнул. Сигаретный дым, подхваченный горячим воздухом от плиты взмыл вверх и утёк в грязную квадратную отдушину.

Евгений Иванович вернулся к окну с большой чашкой чая в руке, обвёл взглядом пустую улицу и заметил слева, там, где стоял ужасный частный дом из белого кирпича, удаляющуюся фигурку какого-то маленького, не выше полутора метров, человечка в длинной шубе и странной меховой шапке, на манер тех, что носят «деды морозы». Евгений Иванович, пытаясь получше разглядеть «шапку», прилип правой щекой к стеклу, но человек уже скрылся за поворотом.

«Наверное, какой-то сумасшедший продолжает праздновать новый год», — подумал Евгений Иванович, отвернулся от окна и замер.

В коридоре, рядом с входной дверью стоял маленький человек в милицейской форме. От испуга Евгения Ивановича дёрнуло, да так, что чай выплеснулся из кружки, которую он всё ещё держал в руке.

— Вы к кому? — взвизгнул Евгений Иванович, наконец, почувствовав, что чай обжог ему руку.

Человек представился. Евгений Иванович расслышал только слово «сержант» и окончание фамилии — …ский. В ответ он со страху вместе с именем, отчеством и фамилией назвал ещё и год рождения и занимаемую должность, а потом, сам не зная зачем, отступил на два шага назад.

Милиционера, похоже, ответ Евгения Ивановича вполне устроил. Он по-деловому осмотрелся, снял с себя шапку, шинель и остался в сером кителе с погонами и брюках галифе, заправленных в сапоги со шпорами. На погонах у него были две ярко жёлтые металлические полоски поперёк. Евгений Иванович не разбирал, что именно значат они в милицейской иерархии (одна, две, или три тонких, и одна широкая — он всегда в них путался), знал только, что перед ним не офицер, а нижний чин. Теперь, когда Евгений Иванович окончательно распознал в вошедшем милиционера, страх начал понемногу отпускать.

«Значит, врут, что мы подсознательно боимся серой формы», — мелькнуло у него в голове.

Между тем милиционер, ни слова не говоря, прошёл на кухню и заслонил собой дверь. Евгений Иванович отступил ещё на шаг и оказался у окна.

Во внешнем виде милиционера необычного вроде бы ничего не было — он выглядел, как самый нормальный, средний, типичный, пожалуй, слишком типичный милиционер, которых в Москве миллион и чьих лиц никогда не запоминаешь — но именно это обстоятельство и насторожило Евгений Ивановича. Он подумал, что перед ним стоит среднеарифметическое от всех московских нижних милицейских чинов, собирательный образ, усреднённый по площади сержант, или как его там. Дальше ему пришла в голову совсем уж дикая мысль, что раз это собирательный образ, то он не может быть настоящим, этот сержант, о двух погонах с четырьмя полосками.

— Скажите, гражданин, — начал милиционер, — на каком основании вы здесь проживаете?

— Я — преподаватель. Читаю в филиале нашего института сопромат, — выдавил Евгений Иванович, — можете спросить у комендантши.

Милиционер нахмурился.

— Уже спрашивал. Преподаватель, это мне понятно, но ведь в институте сейчас каникулы. Правильно?

Евгений Иванович сориентировался мгновенно:

— Правильно, каникулы, но уже надо готовиться к весеннему семестру.

Милиционер кивнул и показал рукой на чайник.

— Чайком не угостите? Замёрз очень.

Евгений Иванович меньше всего ожидал такого поворота в разговоре. Он машинально достал из раковины свою кофейную кружку, снял с плиты только что вскипевший чайник и потянулся к полке, чтобы достать початую пачку «слоновьего» чая, который привёз из Москвы.

— Мне прямо в кружке заварите, — сказал милиционер, который уже по-хозяйски сидел за столом.

Евгений Иванович сыпанул в кружку чёрного порошку и залил кипятком по самые края.

— Ой, ну зачем же так всклинь-то наливать, — пробурчал милиционер.