Владислав Кетат - Флорентийская голова (сборник)

— Короче, чего от меня надо? — как можно спокойнее сказал я, — Майрона отпустите.

Все трое перевели взгляды на всё ещё лежащего в позе эмбриона Майрона.

— Так, этот свободен, — неизвестный подошёл к Майрону и слегка пнул его в филейную часть, — а с тобой (взгляд на меня) сейчас разбираться будем.

Теперь мне стало видно его лицо. Какие-то доли секунды потребовались мне на то, чтобы вспомнить, где я его раньше видел — это был тот самый чувак, который выскочил на меня в лесу, и которого я, сам не знаю как, сшиб одной левой.

В тот раз я не ошибся — это был уже сформировавшийся мужик, правда, невысокий, но довольно плечистый. Внешность у него была самая обычная: круглая физиономия, светлые прямые волосы, мелкие черты лица. Возраст определить было сложно, должно быть, где-то между двадцатью и двадцатью пятью. Из одежды мне больше всего запомнилась спортивная куртка «Adidas» — такие были в то время огромным дефицитом.

Между тем, Майрон вскочил на ноги и, не глядя по сторонам, рванул к школе, а «три товарища» — татарин, длинномордый и неизвестный — медленно двинулись на меня.

— А чего втроём? Один на один, слабо? — схватился я за последнюю соломину.

Неизвестный остановил остальных жестом.

— Ну, давай, один на один, — лениво сказал он и сплюнул себе под ноги.

Я встал в боксёрскую стойку, но тут же опустил руки. «Чего ради, — подумал я, — всё равно не поможет». То, что мне предстояло драться не с одногодком, а со взрослым мужиком, сводило мои шансы практически к нулю; единственное, на чём я мог попытаться сыграть, была скорость — в настоящем моем состоянии я был, несомненно, подвижнее.

«Главное двигаться, — сказал я сам себе, — главное двигаться».

Первая же атака противника подтвердила мою правоту: неизвестный, видимо, решив кончить дело одним ударом, широко махнул правой, но я без труда ушёл в сторону, и тот, что называется, провалился. Через секунду атака повторилась, и я снова ушёл. Потом ещё раз.

Настроение моё несколько улучшилось. Я заметил, что ни левой рукой, ни ногами неизвестный не работает, будто не знает об их существовании, и решил его наказать. Когда он снова размахнулся, я шагнул в сторону и резко ударил левой ногой под его левую коленку. Неизвестный такой наглости от меня, похоже, не ожидал — даже в полумраке я увидел, как вытянулось его лицо.

— Сучок, я тебя всё равно достану, — прорычал он, но снова промазал.

Не помню, сколько это всё продолжалось. Неизвестный нападал, я уворачивался и бил его по коленке. Пару раз он пытался поймать мою ногу, но безуспешно. «Москва бьёт с носка, — повторял я про себя, — жалко, что я в кроссовках, а не в ботинках».

Наконец, устав за мной гоняться, неизвестный остановился.

— Ладно, поигрались, и будет, — тяжело дыша, сказал он, — ну-ка дайте его сюда.

Длинномордый с татарином тут же бросились на меня с двух сторон. Длинномордый оказался ближе, и я хотел сунуть ему как в прошлый раз ногой в пах, но тот выставил вперёд согнутую левую ногу, и вместо ожидаемого я довольно чувствительно треснулся подъёмом о его колено. Дальше я, кажется, хотел двинуть ему кулаком справа, но получил встречный в челюсть, и почти сразу же хлёсткий удар по уху — это был татарин, про которого я на секунду забыл. От боли я, кажется, крикнул, попытался закрыться, но не успел, и тут же нахватал ещё два или три удара в голову с обеих сторон.

— Харэ! — крикнул неизвестный, — мне оставьте!

Спустя мгновение, я уже стоял с заломленными назад руками перед неизвестным. Правое моё ухо горело, будто ошпаренное, из носа по верхней губе текло горячее, а в голове гудело, как в трансформаторной будке.

— Ну, сучок, смотри, что у меня для тебя есть, — сказал неизвестный и достал из кармана куртки что-то, похожее на… КАСТЕТ.

— Глущ, смотри аккуратней… — осторожно сказал Татарин.

— Не учи отца детей делать, — ответил неизвестный, — не первый раз.

«Глущ! — пронеслось у меня в мозгу, а потом эхом ещё раз: — Глущ! Это же он убил Майрона, а теперь, значит, убьёт меня!» В попытке вырваться я дёрнулся всем телом и даже лягнул ногой Татарина, но всё тщетно — глущовы холуи держали меня очень крепко.

— Не дёргайся, — процедил Глущ, — сейчас я тебя на всю жизнь отмечу, сучок. Будешь знать, как пиписку на пацанов задирать. Башку ему поднимите.

Кто-то из моих палачей, скорее всего, длинномордый, схватил меня сзади за волосы и с силой потянул вниз. Лицо моё поднялось вверх, и я увидел верхушки деревьев, верхние этажи девятиэтажек и тёмное вечернее небо. Неожиданно я вспомнил, что римские легионеры выбривали волосы на затылке, чтобы враг не смог схватить их за волосы.