Галина Тер-Микаэлян - Грани миров

— Позвонил? Все у них в порядке, никто не заболел? Не иссохли без тебя? — в ее глазах прыгали искорки смеха.

— Позвонил, — его взгляд тяжело уперся в полную грудь, подрагивавшую в такт движениям.

— Ну, и чего ты такой расстроенный? — тонкий пальчик ласково пробежал по его сдвинутым бровям. — Чего сказали? Отругали?

— Я не ребенок, чтобы меня ругать, — сердито буркнул Сергей, — а то, что мне сказали, это уже, думаю, мои личные проблемы.

Лина, ничуть не обидевшись, фыркнула:

— Конечно, ты очень большой дяденька. И сильный — я это сегодня поняла, — легко и стремительно, как все, что делала, она скользнула под одеяло и, вытянувшись рядом с ним, с неожиданной серьезностью сочувственно сказала: — Мне кажется, что будь у твоей сестры своя личная жизнь или хоть ребенок, это всем вам облегчило бы существование.

— Возможно, но так уж получилось, и ничего теперь не изменишь.

— Всегда говорят: «Ее муж погиб, и она поклялась хранить ему верность», — в голосе Лины прозвучало снисходительное презрение. — Только я во все это ничегошеньки не верю. Конечно, после войны мужиков на всех не хватало, и девушкам было трудно выйти замуж, а уж вдове-то! Но ребенка-то ведь хоть от кого-нибудь можно было завести, если она нормальная баба, а не какая-нибудь калека? Или на нее мужики совсем не глядели?

«Скорей всего, именно так и было, — подумал Сергей, — не глядели. Не оттого, что калека, а потому что всегда всех своих обожателей Ада пыталась задавить своим интеллектом».

Однако ему стало обидно за сестру, и он запальчиво возразил:

— Можешь, конечно, не верить, но ей делали предложения и не раз. Ада всем отказала, потому что действительно очень любила своего Леньку — так любила, что даже не хотела выходить за него замуж. Ведь наш отец был арестован, а Леонид был летчиком-испытателем — из-за брака с дочерью «врага народа» его могли запросто отстранить от полетов. Потом он ее все-таки уговорил, и они поженились — в апреле сорок первого. Мне было уже почти семь, и я помню, какие они оба были красивые, когда пришли из ЗАГСа — Ленька в форме летчика, а Ада держала в руках огромный букет с цветами. Когда пришла «похоронка», она долго ходила в военкомат и просилась на фронт — у нее ведь редкая профессия, она криптоаналитик. Многие ее однокурсницы работали в шифровальных отделах, но Аду не взяли — опять же из-за того, что дочь «врага народа». Со временем она, пришла в себя, занялась наукой, защитила кандидатскую диссертацию, потом докторскую. Так что у нее есть своя жизнь и очень интересная, но она тревожится из-за меня, и это естественно — ведь я ее брат.

Сергей вдруг запнулся, сам смущенный своей тирадой, и замолчал.

«Для чего я ей все это говорю? Мы почти незнакомы, ей нет никакого дела до моей сестры, а я тут распинаюсь, словно хочу оправдать Аду».

Он покосился в сторону Лины, но та лежала на спине, глядя в потолок с серьезным и задумчивым лицом.

— Ладно, не обижайся, если я чего-то там не так сболтнула, у меня бывает, — голос ее звучал устало и немного виновато.

— Да нет, это ты извини за болтовню. Слушай, а может, ты хочешь отдохнуть после субботника, а я тебе мешаю? Ты не стесняйся, скажи, могу в любое время отчалить — я живу на Литовском, за полчаса доберусь.

— Да ладно тебе! Я что, похожа на стеснительную? Усталостью, знаешь, не страдаю, а у нас с тобой еще вся ночь впереди. Или ты сам хочешь поспать? Устал? — ее вкрадчивый смех наполнил комнату.

— Если честно, то есть немного, — смущенно признался он, — но спать тоже не хочется.

— Тогда ешь пирожки и еще что-нибудь рассказывай — мне нравится слушать, как ты рассказываешь. Так необыкновенно!

Сергей невольно улыбнулся.

— И что же еще такого необыкновенного ты хочешь от меня услышать, моя прелесть?

Лина хмыкнула и пожала плечами.

— Не знаю. Про жену Петра Эрнестовича расскажи, например. Я ее видела на юбилее директора — класс женщина! Сейчас, конечно, в возрасте, но прежде от нее мужики, наверное, падали. Правда, что они вместе воевали?

— Да, они познакомились на фронте, — коротко ответил Сергей, хорошо знавший, что вся полученная от него информация о жизни зам. директора Петра Эрнестовича Муромцева немедленно станет темой сплетен институтских кумушек.

— Она ведь врач, да? А почему он не устроил ее работать в нашем институте?

— Не знаю, я этого с ними не обсуждал.

Не замечая — или делая вид, что не замечает его сухого тона, — молодая женщина продолжала болтать: