Сергей Трищенко - Я – начальник, ты – дурак (сборник)

— Чтоб ты сдохла, зараза этакая! Полчала назад давал жрать! Сколько ж можно?

Вопрос повисает в воздухе, сражённый ещё одним жалобным «мяу». Да и разоряется человек больше по привычке, злясь на неудавшуюся жизнь, а не на голодное животное. Разве можно обижаться на маленькое пушистое существо, которое так доверчиво ластится всякий раз, едва стоит сесть за стол. Взгляд жёлто-зелёных глаз может разжалобить кого угодно.

— Вот ведь телепатка, — бормочет человек, покорно вставая и идя к холодильнику за куском колбасы. — И не хочешь вставать — а заставит. Нет, чтобы носком под рёбра… Может, гипнотизирует она меня? Сразу так жалко её становится… И не жрёт ведь почти ничего: покрошишь колбасы — пару кусочков съест, и всё. Может, заболела? Да нет, шерстка гладкая, блестящая. И нос холодный. Но каждые два часа её кормить — тоже удовольствия мало. Может, к ветеринару сводить?

Бормоча, он отрезывает от котелки тоненький ломтик колбасы, тщательно крошит на мелкие кусочки и высыпает в кошачью миску.

Кошка, замерев на несколько мгновений у голубой кафельной стенки, словно всматриваясь в собственное неясное отражение. Чем оно ей кажется? Кошачьим богом, парящим в голубизне неба? Изображением душ предков?

Человек был готов поклясться, что кошка молится: всякий раз, когда хотела есть, она подбегала к углу, в котором стояла миска, всматривалась в голубизну кафеля, и просяще мяукала. Но не так¸ как сейчас, жалобно, выпрашивая кусок колбасы. Нет, в её мяуканьи проступали какие-то особые, возвышенные нотки. Как будто она общалась с чем-то запредельным. И потом, после еды, благодарно облизываясь, она снова глядела в кафель.

«Не призывает ли она своих кошачьих богов? — подумал человек, и ему стало немного жутковато. — А её мысли, отражаясь от кафельных стен и преображаясь в них, превращаются в человеческие и влияют на меня…»

Он добродушно усмехнулся: такая идея не пойдёт даже в качестве сюжета для фантастического рассказа! Кошка-телепатка! Надо же! Нет, всем известно, что кошки хорошо ориентируются в окружающем пространстве, они способны возвращаться домой за сотни километров — в периодической печати много раз описывались подобные случаи. Но рассказ о кошке-телепатке? Это вряд ли будет кому-то интересно.

Он с улыбкой смотрел на вяло жующую кошку. Затем почесал за ухом лежащую на кресле собаку: «Ты-то у меня ничего не просишь!». Та лениво вильнула хвостом и продолжала пристально смотреть на кошку, держа голову на лапах.

— Что, доедать придётся? — обратился хозяин к собаке, видя, что кошка отошла от миски.

Собака, тяжело вздохнув, неспешно спрыгнула с кресла и подошла к миске. Весь её вид говорил: «А что поделаешь? Не пропадать же добру…» Повернула голову и посмотрела на хозяина. Но тот уже занимался своими делами.

«Знал бы ты, — устало подумала собака, — сколько трудов мне стоило воспитать эту дуру! Ещё повезло, что она оказалась хорошим медиумом и регулярно общается с духами своих предков. Но это её проблемы. А настоящая телепатка — это я! Но про собаку-телепатку тем более никто не напишет. А если напишут — то не поверят».

И она принялась ловко слизывать мелкие кусочки колбасы: занятия телепатией требовали постоянного пополнения энергии.

Гг подошёл поближе. Его давно привлекало непонятное движение на высоком шесте, стоящем на краю чистого поля, но он никак не решался: а вдруг какая-то ловушка?

Пусть до сих пор на планете ему не встретилось ни одного живого существа, это не значило, что их нет вообще. Этот шест с непонятным шевелением наверху — кто-то же его поставил? Естественные живые виды выглядят иначе.

Гг шёл, оглядываясь, готовый при малейшей опасности скрыться в туннеле межпространственного перехода. Если успеет активировать вход. Но для того он и таскал всё оборудование с собой, чтобы исключить случайности.

Гг остановился у основания шеста. Прочный материал, чуть поблёскивающий в лучах восходящего солнца. А вот наверху…

Гг вытянулся. Его глаза оказались вровень с мягким на вид… предметом? существом? — то и дело меняющим форму. А в моменты максимального увеличения приобретающим вид практически идеального конуса, основанием направленного к шесту, а вершиной…

Вершина жила самостоятельной жизнью. Она то вытягивалась параллельно горизонту, то бессильно опускалась вниз. В эти моменты существо (Гг решил, что это всё-таки существо, поскольку оно имело защитную поперечно-полосатую окраску, а широкий открытый конец можно идентифицировать как рот) практически полностью теряло форму и становилось плоским, ложась на основание-рот.