Михаил Федоров - Искатель. 2014. Выпуск №4

— Товарищ старший лейтенант! Соберите личный состав вытрезвителя утром на девять тридцать.

Крячко часто закивал головой:

— Это исполним!

Ровно в девять Комлев был уже в вытрезвителе. Зайдя к себе в кабинет, увидел приоткрытую дверь к начальнику. Появился Фуфаев. Протянул руку, коротко бросил:

— Зайди.

— Хорошо, — Афанасий сделал несколько шагов и присел. Поинтересовался:

— Как здоровье, Никодим Никодимович?

— Чье?

— Ваше.

— Мое — то ничего. А вот ты, думаю, здесь не совсем здоров. На людей кидаешься, говорят.

— Да они сами кого хочешь растерзают.

— Это по инструкции, — загыгыкал Фуфаев и закурил.

— Никодим Никодимович, сейчас у меня люди соберутся на совещание. Будем разбираться с делами. Как вы на это смотрите?

— Совещаться собираешься, — прогнусавил Фуфаев. — А не знаешь, что тебя от должности отстраняют… Будешь пока заниматься отправкой в профилакторий лечебный. И никакой самодеятельности. Никаких писем, справок. А совещание сам проведу.

Комлев потерянно вышел в свой проходной кабинет, через который к начальнику юрко стали по одному забегать сотрудники, не обращая никакого внимания на зама.

Ему вдруг стало жутко при мысли, сколько же наворочали милиционеры вытрезвителя и сколько еще они наворочают, и что само это учреждение по сути своей более вредное, чем полезное. Сколько ненужной и лишней обиды плодит оно в людях, сколько горечи. А он, Афанасий Комлев, ничегошеньки не может с этим поделать.

Уже вскоре Комлев привез в наркологический диспансер трех оформляемых на принудительное профилактическое лечение алкоголиков: кудлатого, развязного парня лет сорока — грузчика мясного ларька, на которого накатала заявление сожительница; с редкой бороденкой интеллигентного вида мужчину — лаборанта университета, добровольно изъявившего желание подлечиться именно в условиях изоляции; и уже знакомого работягу, недавно доставлявшегося в вытрезвитель из дома культуры. Последнего — по настоятельным просьбам жены.

В приемное помещение, куда им предстояло зайти, быстрой и подрагивающей служебной походкой прошли двое в белых халатах: седой мужчина в очках с лицом юноши и крашеная блондинка с зыркающими глазами.

Первым пригласили заводчанина. Комлев зашел с ним.

— А, знакомая личность, — поднял глаза врач. — Отлечился и по новой. Подойди поближе. Так. А вы, товарищ, можете присесть.

Комлев опустился на стул в углу. Осмотрелся. Вокруг беленые кривые монастырские стены и высоченное узкое окно.

— Продолжаете пить? — спросил обследуемого врач.

— Бывает…

— Как часто?.. Раз в год?.. В месяц?.. В неделю? Три раза в день?

— В неделю, но не раз.

— Сколько же?.. Вот справка. Только за полгода вас четырежды привозили в вытрезвитель… Что, не можете из запоя выйти?

— Не могу. Штопор. А как получка, так и…

— Так из-за острова и на стержень у него, — съехидничал со стороны Комлев.

— Ну да!

— А жена что, вас удержать не может?

— А она… рада меня законопатить. Заявление накатала на родного мужа. Да я ее…

— В набежавную волну, как персидскую княжну? — подмигнул врач. Засмеялись.

— Да, дяденька, жены пошли у нас невыносимые. Это ж надо, как она вас, — продолжил очкарик. — Верно, товарищ милиционер?

— Я ему уже советовал добровольно лечиться. От такой гром-бабы сам бы убежал и не только в профилакторий, — проговорил Комлев.

— Не внял?

— А я вообще не приспособлен для кутузки, — работяга принял гордую позу. — Я волю люблю! Белеет парус одинокий!

— Одерни тельняшку! А что там, Любовь Лукинична, — седой мужчина обратился к своей напарнице. — Может, у него какие противопоказания есть?

— Все в норме. У него в профилактории прописка постоянная, — сказала та, быстро пролистав справки.

— Значит, переживет?

— Здоровье бычье, — сказала женщина.

— Вот и прекрасно. Отдохнете. Поработаете. Как бык. Пишите, Любовь Лукинична. Заключение прежнее. Хронический алкоголизм… Нуждается в принудительном лечении… А теперь вперед и с песнями!

— Ваша взяла.

— Гиблое дело, — бросил врач вслед вышедшему работяге и обратился к Комлеву. — Кто там еще?

Комлев крикнул в коридор:

— Университет! Заходи!

В дверях появился клинышек бородки, а за ним и сам лаборант:

— Это комиссия от Дионисия?

— Здрасьте, здрасьте, — проговорил врач. — Интересно побеседовать с вами.

— Любая беседа — суть просвещения.

— Начитанный, — встрепенулся Комлев.