Николай Буянов - Искатель, 2014 № 05

Алеша устало вздохнул.

— Они просто мои друзья, Денис. Мне приятно с ними общаться — хотя вам, наверно, это трудно понять, у вас в клубе другие порядки… А вот что мне действительно кажется непонятным — так это отношения в вашем «бермудском треугольнике» с Зарубиным и Айлун.

— Айлун? — Денис пренебрежительно усмехнулся. — Она-то здесь при чем?

— Не знаю. Только Юрий Георгиевич страстно хочет вас обженить и сплавить подальше из города, даже подговорил бедную девушку изобразить беременность. Однако вы почему-то не поверили. Может, вы с ней и не спали, а? Оставили, так сказать, подругу в девственницах…

Алеша вдруг поймал себя на том, что намеренно хамит собеседнику, будто надеясь… черт возьми, на что-нибудь активное с его стороны. Пусть попробует ударить — ужтогда я отвечу… Так отвечу, что очки запрыгают по мостовой. Конечно, второй разряд по боксу и второй дан карате — суть вещи разные… Плевать. Поглядим, так ли ты хорош в реальном бою, как в рекламе вашего кальция.

Однако Денис не оправдал надежд. Он помолчал, покачиваясь с носка на пятку, и задумчиво произнес:

— Не там копаешь, сыщик. Хочешь, расскажу одну историю — правда, к нашей она имеет очень косвенное отношение… Словом, давно, еще в тридцатые годы прошлого века, жили-были два выдающихся мастера боевых искусств. Оба имели свои школы, своих учеников, и оба спали и видели, чтобы именно его методика была официально признанной в СССР. Ну, то есть вошла в программу инфизкульта (была у нас такая «кузница чемпионов») — подготовку красноармейцев, НКВД, милиции… Видел по телевизору старые спортивные парады? Тысячи гимнастов, атлетов, акробатов, футболистов — а своей школы борьбы не было. Представляешь, какие дивиденды получил бы ее создатель? Огромная известность, награды, звания, власть, вхожесть в высшие слои общества… Да, за такой куш стоило побороться. Они и боролись — правда, не на ковре и не на ринге.

— А где? — вырвалось у «сыщика».

— А согласно эпохе. Один написал на второго донос. Второй в ответ переманил у первого учеников, те тоже вскоре принялись строчить доносы друг на друга и на своих наставников… И заварилась каша, в которой оба и утонули. Один сгнил в тюрьме, другой… тоже, в общем, закончил не лучшим образом.

— Интересно, — оценил Алеша. — Правда непонятно, зачем вы мне это рассказали…

Денис задумчиво пожевал губами.

— А ты пошевели мозгами. История ведь повторяется. И мы ходим по кругу, как человек, который заблудился в тайге. Одна нога у всех короче другой, вот он и возвращается каждый раз к тому чапыжнику, от которого уходил час назад. И жутко удивляется при этом.

Воскресенье, вечер, Управление внутренних дел

— Перепутала что-то твоя Айлун, — сказал Оленин, по обычаю выпуская дым в форточку. — Или попросту наврала.

Сказал спокойно, без раздражения, как заметил бы, что пора полить аспарагус на сейфе. Или перевести часы на столе, они спешат на восемь минут… Однако если у аспарагуса был шанс выжить, то прикасаться к часам никто бы не посмел — ибо, как узнал позже Алеша, часы ждали своего хозяина. Не слишком дорогие, в хромированном корпусе, на широкой подставке и с декоративным маятником в виде пяти одинаковых шариков: крайний правый ударял по остальным, те в свою очередь били по крайнему левому, и все повторялось — говорят, древние китайцы видели в этом чуть ли не зашифрованную модель мироздания…

Часы Оленину два дня назад принес незнакомый Алеше подполковник. Поставил на стол и негромко сказал:

— Карагач просил, чтобы ты их пока у себя подержал, а то вдруг пропадут. Вернется — отдашь.

— Как он? — спросил Сергей Сергеевич.

— Пока состояние тяжелое. Я с ихним профессором пообщался — он заверил, что делается все возможное.

— Выкарабкается, — сухо сказал Оленин. — Эдик и не в таких передрягах…

— Я тоже так думаю, — отозвался гость. — Так что давай верить, майор.

Кто такой Карагач и что с ним случилось, Алеша у Оленина спрашивать постеснялся. Поинтересовался позже у Силина, в коридоре. Тот уселся на подоконник и пояснил:

— Эдик начинал когда-то у нас в отделе, потом стал старшим опером, получил группу… Сергеич считает его вроде как своим учеником. Несколько дней назад зашел в универмаг после работы и наткнулся на своего «крестника», тот в ювелирном цацку выбирал, хотя должен был еще годика три чалиться северо-восточнее километров на четыреста… Карагач пошел за ним, «крестник» — на черный ход, там его и подрезал. Четыре раза успел финкой пырнуть, гад. Эдик его все равно скрутил, местные охранники помогли, а сам, видишь… — Силин вздохнул. — Вот Сергеич и переживает. Скоро нашему отделу очередь стенгазету выпускать, Эдик туда обычно стихи писал. Теперь медсестрам пишет. Те млеют…