Николай Буянов - Искатель. 2013. Выпуск №7

В конце концов Егор выбрал живопись. Точнее, живопись выбрали они вдвоем: он и его друг Ромка Заялов. Они вообще класса с третьего все делали вместе: сидели за одной партой, играли в футбол на пустыре позади школы, бегали в музыкалку (отделение фортепиано у Егора, народные инструменты — у Романа) и изостудию. И даже влюбились одновременно в одну девочку, Элечку Веретенникову из параллельного класса. И по очереди таскали за ней портфель…

«Художку» они тоже выбрали вместе.

— Куда двинем? — спросил Роман, на всякий случай захвативший с собой кожаный футляр с балалайкой и папку с эскизами.

Егор пожал плечами. Ромка помедлил минуту и вытащил из кармана монетку достоинством в пять копеек.

— Решка — Рахманинов, орел — Васнецов. Оле?

' — Оле, — согласился Егор.

Ромка подбросил монетку, поймал ее-.и резко припечатал к ладони. Посмотрел и объявил:

— Орел, однако.

— А предки мне пианино собрались покупать, — заметил Егор, нимало не расстроившись. — 1Целых полгода деньги копили. Пропало теперь пианино.

— Ничего, — утешил Роман. — Путевку на юг приобретут, отдохнут от сыночка. А ты — от них… Ну, двинули?

И они «двинули».

Студенческая жизнь закрутила обоих. Это был свой, совершенно особый мир. — мир ленивой свободы, ленивого сленга и насмешливого взгляда из-под полуопущенных ресниц. Кто не испытал на себе — тот не поймет. Ромка на втором курсе засел за фундаментальный труд под названием «Влияние художников Возрождения на творчество Фрагонара», а Егор — Егор продолжал рисовать небо. Во всех его проявлениях: в белых облачках, похожих на кусочки ваты и в жутковатых свинцовых тучах, похожих на рассерженных людскими прегрешениями богов. Бархатно-черное, с ярко-белым кругом луны посередине — и бездонное, пронзительно-синее, которое Егор видел во время поездки в Таллинн, небо над городами, и города с высоты птичьего полета…

Таллинн поразил его своей готической романтикой архитектуры, яркими куполами в небе и томным сексом с Кайе Милинейе, девушкой из местной команды по воздушной акробатике. Кайе была длиннонога, светловолоса и меланхолична. Она меланхолично поздравила Егора с третьим местом по прыжкам на точность приземления, поцеловала его в щеку, когда он уезжал, и меланхолично пропела: «Приедешь домой — позвони» — забыв, однако, оставить номер телефона.

Родной город встретил Егора неласково. Небо хмурилось, где-то далеко грохотало, и торопливые прохожие, поглядывая вверх, хмурились в ответ, переходя с шага на собранную рысь. Егор вышел из автобуса у Фонтанной площади. Ему хотелось встретиться с Ромкой — тот время от времени крутился здесь, что-то выменивая, с кем-то о чем-то договариваясь и помогая художникам продавать картины. Однако на этот раз Романа на месте не оказалось. Ну и зря, подумал Егор, а я-то тебе «пу-мовский» костюм привез…

Сверкнуло где-то совсем рядом. Воздух пожелтел, запахло озоном, сверху наконец пролилось, да так, что Егор нахлобучил на голову капюшон и проворно юркнул в подземный переход. Отсижусь, подумал он. А там до дома рукой подать. Свой зонтик он безалаберно оставил в гостинице в Таллинне.

Он услышал скрипку уже на лестнице. Точнее, услышал-то он ее раньше, но осознал — только что. И это осознание заставило его остановиться.

Играла девушка.

Она была красива — мягкой, почти домашней красотой, и в то же время очень необычной, какую нечасто встретишь. У нее были изящные кисти рук — это первое, что бросалось в глаза. Тонкие музыкальные пальцы, длинные черные волосы, перехваченные бархатной ленточкой. Большие выразительные глаза светло-голубого оттенка и какое-то совсем простенькое темное платье с белым кружевным воротничком — Егор вдруг очень ясно представил, как она стоит в этом платье на сцене перед строгой комиссией: несколькими скрипичными гранд-дамами и престарелым маэстро с седой гривой и замашками Мефистофеля. Егор неловко полез в карман, вытащил несколько смятых десяток и положил в футляр. Девушка улыбнулась и едва заметно кивнула в знак благодарности. Он отвернулся и преувеличенно торопливо пошел прочь, словно вспомнил о совершенно неотложном деле.

С того дня Егор изменил маршрут: теперь от родной Планерной до художественного училища он добирался исключительно через подземный переход, хотя дорога стала длиннее на квартал. Он спускался в этот переход, останавливался возле девушки со скрипкой и клал в футляр деньги. Иногда десять рублей, иногда пятнадцать — в зависимости от того, сколько удавалось сэкономить на обедах в столовке. А потом она сказала: