Юрий Кунов - Искатель, 2014 № 07

— Я по делу.

— Всем не объяснишь.

— И не собираюсь. Ты Квасову хорошо знала? Ты ведь, как известно, тоже обувью торгуешь?

— Ну да. Квасову? А что тебя интересует?

— Наезды, подставы, склоки, махинации. У вас же в бизнесе без этого никак.

— Не без этого.

— Она никому не задолжала?

— Не знаю такого. У нее занимали. Настя Колодезная у нее как-то двести тысяч брала, я слышала.

— С ее должниками мы уже разобрались. У Квасовой все было записано до последней копейки. И расписки мы изучили, и с людьми поговорили. Следователь с ними лично беседовал. Суммы без процентов от пятидесяти тысяч до двухсот пятидесяти. На проценты составлены отдельные расписки. Чтобы не было проблем с законом. Всего расписок было на четыреста восемьдесят тысяч рублей. Еще сто тысяч должны были вернуть в качестве процентов. Никто из должников подозрений у нас не вызвал. У всех на вечер тридцатого мая алиби. Мы предполагаем, что именно в этот день она погибла. Может, ей кто-нибудь деньги все-таки давал? Как она поднялась?

— У нее брат в девяностые рэкетом занимался. Поговаривали, что это он ей денег дал на раскрутку.

— Брат ее в прошлом году умер в колонии. Заражение крови. Коллегам по бизнесу этот факт был известен?

— Нет. Думаю, никто не знал.

— Разумеется, зачем распространяться о том, что тебе не выгодно. Может, все-таки она заняла у кого-то приличную сумму и не захотела отдавать?

— Не знаю. Если только у кого-то со стороны? Среди наших нет таких, кто мог бы ей дать взаймы парочку миллионов. Меньшая сумма вряд ли была бы ей интересна.

Карен поставил на стол две чашки кофе.

— Пожалуйста! Павел, можно вашей даме от нашего ресторана что-нибудь еще предложить?

— Нет-нет! Спасибо. Больше ничего не нужно, — мягко отказалась Наталья.

— Тогда приятного аппетита!

— Спасибо!

Посохин продолжил разговор, когда заметно расстроенный хозяин кафе снова отправился за стойку бара.

— Не верю я, что Квасова утонула без посторонней помощи.

— Может, ты просто сам себя накручиваешь? Ты всегда был мнительным товарищем.

— Не мнительным, а бдительным. Я, между прочим, раньше тебя определил, что Генка Барсуков к тебе неравнодушен.

— Естественно. Я тогда никого, кроме тебя, и не замечала.

— Но замуж ты вышла именно за Генку.

— После того, как ты закрутил роман со Светкой Нагаевой. А мы ведь с тобой с шестого класса дружили. Помнишь, как я тебя учила борщ варить, чтобы ты на Восьмое марта свою маму удивил? Два часа промучилась… Потом пришел из армии — и на тебе! А я так ждала своего принца.

— Ты еще вспомни, как из меня в школе хорошиста сделала, и выставь счет за репетиторство. Ты же на меня столько времени потратила! Еще ты меня научила галстук завязывать! Давай не будем об этом, ладно. Не зли меня. При каждой встрече мы с тобой черт знает, о чем говорим. Уже почти двадцать лет прошло. Так получилось! Что теперь мусолить? У тебя хороший муж, у меня хорошая жена. По-моему, у всех все нормально.

— Ты, как всегда, прав. Давай не будем.

— Возвращаемся к теме, с которой начали. В общем, у меня почти нет сомнений, что это убийство. Но все сделано так аккуратно, что мне прокуратуре и следователю представить нечего. Несчастный случай! Мне Нестеров пошел навстречу, дал пять суток на разбор, но результат получается плачевный. Карельский на следующей неделе дело это, скорее всего, закроет.

— Я поинтересуюсь у девчонок. Очень хочется тебе помочь, конечно. Но получиться ли? Постараюсь узнать что-нибудь. И сделать это надо быстро, я так понимаю?

— Да, Натуся. Сделать все надо как можно быстрее.

— Я пойду?

— А кофе?

— В другой раз. Пока!

Наталья встала и, закинув сумочку на плечо, торопливо зашагала к выходу.

Майору показалось, что Наталья на него обиделась. Правда, он не понял за что. Анализировать разговор от начала до конца он не стал, поскольку ему и без этого было чем занять свои серые клеточки.

К Посохину подошел Манукян.

— Симпатичная женщина. Не красавица, а глаз не оторвать. Не знаешь, она замужем?

— Замужем. У тебя жвачка есть?

Манукян, наблюдая через окно за идущей к машине Натальей, вопроса не услышал.

— Знакомая? — спросил он, поворачиваясь к Посохину, когда «Шевроле» Натальи отъехал от кафе.

— Вместе в школе учились.

— Ай, Павел, как же ты такую женщину упустил?!

— Долго рассказывать.

— Жалеешь?

— Иногда, — улыбнулся Посохин. — Когда у жены плохое настроение, и она выходит на тропу войны. Наташка не такая темпераментная, как моя благоверная.