Степан Кирнос - Город бога [CИ]

Всюду на парня сейчас смотрят те самые полуразвалившиеся домики и дырявые палатки, тысячи голодных очей с протянутой рукой попались на пути Данте, но его разум полностью заполнен предстоящей схваткой.

Впереди он видит исполинскую арену, построенную из алого кирпича и сильно напоминающую Колизей, только в два раза выше и наполовину больше по ширине и полностью округлой формы, и обтянута различными гирляндами, да плакатами от рекламы до зазываний в гладиаторы. Весь город сегодня гудит от грядущих боёв на арене — те, кто может заплатить один песо за вход, попадают на арену, а остальные будут смотреть по единичным телевизорам, скопившись тысячами у тех, у кого есть, где посмотреть. Кто-то даже умудряется на этом делать бизнес — продавая места у своего телевизора, за сто или меньше сентаво.

— Ничего, ты справишься, — подбадривает Данте Сериль. — Всё будет хорошо, ты же военный и Яго говорил, что ты хороший фехтовальщик, так что не беспокойся, ты победишь.

В реке из людей, что тянутся бурным потоком к арене, раскинувшейся подле изрытых гор, идут Данте и Сериль. Парень видит только место кровопролития впереди и свою обворожительную спутницу. На этот раз девушка решила одеться несколько изящнее, праздничнее, в наряд на который потратила двухлетнюю зарплату — на теле обтягивающая чёрная куртка из дерматина, с закатанными рукавами, ноги в узких штанах из такого же материала, стопы же прикрыты чем-то похожим на остроконечные туфли. А Данте тем временем во всё том же — чёрная рубаха с бронежилетом, сапоги да штаны, смахивающие на шаровары, единственным отличием явился клинок похожий на древнеримский гладиус.

— Пойми, Сериль, я даже не знаю, что там будут за враги, — и чуть приблизившись к девушке, тихо нервно продолжил. — На войне у меня были хотя бы разведданные, я знал против кого иду в бой, а тут… одна неизвестность.

— Твой брат говорил, что ты будешь волноваться, сегодня перед выходом, — мягко твердит девушка, — но я тебя прошу, только не бойся.

— Постараюсь.

— Меня отец научил драться, владеть ножом и стрелять. Много раз приходилось стоять за себя, и я тебе скажу так — если страх овладеет тобой, то всё — считай, пропал.

— Тут дело даже не в страхе, скорее в неизвестности.

Губы Сериль на краях чуть потянулись вверх — мимолётная улыбка, которой никто не заметил. Девушка рада пройтись с Валероном, но вот её одолевает грусть, вызванная тем, что ей придётся смотреть на парня с арены, а не рядом с собой, но всё же она должна сохранять образ сдержанной и оптимистичной девушки, что бы подбодрить человека, который несёт с собой надежду, а может и что-то более существенное.

— Вот если постараешься и вернёшься, то может, прогуляемся,… ну по городу и мне нужно телефон будет забрать. Как тебе идея? — робко спросила девушка, смотря на чуть более высокого парня. — Пройдёшься со мной?

«Тут не свидания назначать нужно, тут уже прощаться пора» — с дрожью говорит себе Данте. Коммандер ощущает смешанный и доселе незнакомые чувства. С одной стороны трепет и волнение, напряжение от того, что произойдёт на арене, а с другой стороны его душа ощущает необычный прилив сил, одухотворённость и возвышенность. Рядом с ним идёт человек, который живёт в этом постапокалиптическом аду, как и он сам. Они похожи даже больше чем он с Яго, да и сама девушка к нему чем-то тяготеет, хотя всё их общение на дружеском уровне. Он не может объяснить это, всё выпадает за рамки рационального мышления, которое требует полного сосредоточения на клинке и пистолете.

— Данте, — грубоватым дрожащим голосом обратилась девушка, — так пойдёшь со мной? — волнуясь, спросила она.

— Конечно, Сериль, ты ещё спрашиваешь. С тобой хоть на край света.

— Хах, — улыбнулась девушка, — как мило.

Пройдя ещё несколько десятков метров в бурном людском потоке, не проронив ни единого слова, они подошли к моменту расставания. Пара остановилась, встав боком от распределительного прохода, который разделяет гладиаторов и простых зрителей.

Возле них так и продолжает течь поток людей, обступающий двух человек как река камень. Валерон смотрит в её светлые глаза, теряясь в их глубине, находя в таком взгляде для себя покой и умиротворение перед предстоящей битвой. Девушка тоже вонзилась взором в изумрудные глаза парня. Она видит в нём защитника, того кто вызывался схватиться за их будущее на песках арены, а поэтому он кажется ей каким-то необычным, отважным и отверженным, чем-то смахивающим на отца, но не такого преосторожного и серьёзного. Её рука плавно касается Данте места выше локтя.