Рустам Панченко - Инвалид. Том первый

Завалился назад на кровать. Заложил руки за голову. И стал усиленно думать, о жизни такой непростой. До чего додумался — не помню. В один прекрасный момент организм решил использовать время более продуктивно. Он решил, что самое главное в моем теперешнем положении — это сон. Но, опять-таки, это всего лишь мои выводы, дошел до которых методом прокручивания в голове известных данных. Так что никто не ручается, что все именно так и есть.

Как ни странно, но намеки шестого чувства, которое намекало, что скоро пора умирать — не оправдали. Мало того, мне даже принесли покушать. Довольно неплохо, скажу вам. Такое впечатление, что готовили эту снедь совсем не в больничной столовой. Хотя, какая мне разница. Кормят, и ладно.

Поймав себя на очень спокойном отношении к происходящему, сообразил, что и здесь медики подстраховались. Ведь даже понимание того, что мне, грубо говоря, подписали смертный приговор, совсем не всколыхнуло никаких эмоций. Видимо, что-то укололи, пока спал? Или подсыпали в еду? Да и какая разница, кто и как это сделал. Сил и, самое главное, желания кричать, паниковать и нервничать — не было совсем. Одно противно — все предстает в мрачных тонах. Никакого тебе позитива. Медицинских процедур, которые обычно бывают в заведениях подобного толку — не было. Никто из медперсонала ко мне не заглядывал. Видимо такой пациент как я им не интересен. Единственным исключением стала ранее приведшая охранника медсестра. Да и в то, что она имеет хоть какое-то отношение к персоналу данного заведения, отчего-то сомневаюсь.

Охранники сменялись в моей палате, как возле персоны номер один. И все они были похожи как две капли воды. Нет, не внешним видом. Здесь все было нормально. Их же поведение и привычки прямо таки орали, что они работники одной структуры. Думаю, что и в данном случае интуиция оказалась права.

Как уже говорил, никаких процедур не проводилось. Никому не было интересно, чем я занимаюсь все свободное время. Правда, чем здесь можно было заниматься — только сном и голодом.

Когда в палату заглянул новый человек, даже рад был его увидеть. Хотя, назвать Иннокентия Петровича новым человеком, в корне неправильно. Его было бы разумнее отнести к старым знакомым.

Войдя в палату, он тут же поинтересовался.

— И как наши дела, юноша?

Очень уж у него получилось красиво выделить слово «наши». Как понимаю, мои персональные дела его абсолютно не интересуют. Да это и понятно, у каждого свои заботы и проблемы.

Внешний вид «будущего отца» просто лучился от довольства и радости. Такое впечатление, что он выиграл миллион в мгновенную лотерею. Причем в той, где такие суммы просто не предусмотрены организаторами. А может, в каком-то смысле так оно и есть? Ведь если весь тот бред, который был написан в полученной мной папке, имеет хотя бы отдаленное отношение к истине, то…

Больше времени, чтобы обмозговать увиденное не дали.

— Хочу познакомить тебя с одной прелестной девушкой, — как ни в чем не бывало, продолжил Петрович.

Понимаю, что мой ответ ему был совсем не интересен. Выходит, что мое участи в данном разговоре, можно свести к согласному покачиванию головой. Да и то не уверен, нужно ли оно хоть кому-то. Олигарху оно явно не требовалось. Видно было, что человек находится на своей волне, и мнение окружающих его просто не интересует. Такие как он сами строят будущее, а значит, все должно происходить так, как запланировано.

— Алина! — неожиданно крикнул «папаня». — Заходи!

Странно, но в прозвучавших словах я не услышал приглашения. Ме было там и нежного отношения, которое должно хотя бы слышаться, раз уж зашла речь о «прелестной девушке». То, как прозвучало приглашение, больше походило на приказ того, кто имеет неограниченную власть — подчиненному. Когда дверь вновь приоткрылась, многое стало понятнее. Не все, как хотелось бы, но довольно многое.

Существо, а иначе вошедшую я не назову, пробиралось в палату на полусогнутых. Даже вскользь брошенного взгляда на девушку было достаточно для понимания, что есть те, кому стоящий рядом олигарх приготовил нечто более страшное, чем мне.

Вошедшую в палату особь женского пола можно было назвать одним словом — рабыня. То, что ее вид был прекрасен — ничего не значило. Одежда, прическа, макияж, бижутерия — все было высшего качества. Она идеально соответствовала тому статусу, который мог себе позволить ее хозяин. Почему говорю статусу, а не образу? Потому что ее образ больше походил на побитую собаку, которую выгнали на улицу, даже не сняв ошейнике бриллиантами.