Константин Жемер: Президент в космосе

Владимир следил за происходящим в огромном зале, но приготовился внимательно слушать собеседницу. Она пока единственный источник информации.

«Как думаете, если Демосфен спросит вас о чем-то, и вы ему соврете – что сделаю я?» – спросила девушка.

«Хотите сказать, что вы увидите, что я вру?»

«Так точно, – по-военному отозвалась переводчица, – Меня создали с определенными алгоритмами, если хотите, с законами – наподобие физических законов. Основное условие моего существования – мне запрещено вмешиваться в жизнь разумных существ, помогать, мешать, вставать на чью-либо сторону».

Очень интересно.

«Второй закон моего существования, – продолжала девушка, – Я должна помогать всем цивилизациям понять друг друга. Напрямую Создатель не велел мне переводить чью бы то ни было речь. Он велел помогать понять друг друга. Поэтому если вдруг вы кому-то соврете, то я посчитаю, что вы ошиблись и так как я у вас в голове и знаю истинную информацию, то я вашими устами скажу правду».

Человек сглотнул.

«Вас это шокирует».

Владимир невольно кивнул.

Пятнадцать лет назад его оставили в Дрездене один на один с разгневанной толпой, и он позвонил в воинскую часть.

– Нам нужна помощь!

Но вместо «Москва молчит», он бы услышал другое:

– Я боюсь рисковать своей жопой. Мало ли как повернется. Пусть кто-то другой решает. Какого хрена вообще! У меня сегодня должен был быть выходной! Меня сорвали с дачи!

Вот так вот.

На что была бы похожа политика?

И кому вообще нужна политика, если нельзя врать?

Тогда же в Дрездене.

Страна его бросила.

Начальник – полковник КГБ, хватаясь за сердце, сбежал домой.

Так же поступили все сотрудники «штази», немецкой разведки. Когда туда явилась толпа, сотрудники распахнули двери и убрались с дороги.

В раскрытые окна летели бумаги с грифом «совершенно секретно». Пароли и явки. Работа нескольких десятилетий вылетала в трубу.

Опьяненная легкой победой, толпа двинулась к отделению КГБ.

Владимир смотрел в окно.

Он остался старшим в этом дурдоме.

– Ты идешь со мной, – сказал он лейтенанту, – Надень солдатскую шинель, возьми автомат.

Короткая лесенка, узкий двор.

У ворот на территорию сгрудилось человек сто. Или больше. Или меньше.

Ночь. Видно только тех, что стоят в свете фонаря.

Владимир стоял и молчал. Минуту или две.

За спиной маячил автоматчик.

Рука лежала на кобуре. В пистолете Макарова полная обойма.

Если придется, он будет стрелять.

И это он сказал пришедшим людям.

Он просто сказал правду.

Инопланетный переводчик ничего не изменил бы.

Он сам был достаточно убедителен.

Люди ему поверили. И ушли.

«Ты действительно бы стрелял?» – спросил женский голос.

«Да, – вздохнул Владимир, – стал бы».

«Но ведь это чудовищно».

«Нет. Это такая работа. Это моя обязанность. Как у тебя – переводить, не вмешиваться. Моя зона ответственности – безопасность. А безопасность может обеспечить только сила. И если не само насилие, то готовность на него пойти».

«Я нашла в твоей голове подходящую поговорку…»

«Про то, что если хочешь мира…»

«…Надо готовиться к войне. Теперь я поняла».

«Поняла, что такое «верить» и «не верить»?

«Это тоже, – согласилась переводчица, – Но еще я поняла, почему Демосфен выбрал именно тебя».

Владимир отвел взгляд от оратора в центре «стадиона».

Поозирался.

«Я бы хотел тебя увидеть».

Девушка усмехнулась.

«А я смотрю на тебя».

«Откуда?»

«Здесь сотни видеофиксаторов. Я смотрю через них на тебя».

Человек поднял лицо и прикрыл глаза.

«Как тебя зовут?»

Переводчица впервые не отреагировала на вопрос.

«Ты здесь?»

«Никто никогда меня не спрашивал о таком», – тихо сказала девушка.

«Как же к тебе обращаются? – удивился Владимир и кивнул на полные трибуны. – Ты же общаешься со всеми этими уродцами».

«Каждая раса называет меня по-своему. Переводчик, глашатай, транслятор, репродуктор, архивариус, секретарь и так далее. И никогда с большой буквы».

«Звучит неубедительно, – подумал человек, – Даже в армии обращаться по званию считается фамильярностью. И прибегают к этому во время конфликтов или какого-то обострения».

Девушка опять промолчала.

«Конечно, если ты хочешь, чтобы тебя называли по должности».

«Нет! – громко возразила собеседница. – Нет! Я хочу имя! Я даже знаю, какое! Я об этом думала! Я бы хотела, чтобы меня звали… Но никто меня раньше не…»