Эля Джикирба - Мюссера

Подивившись умению некоторых мгновенно ориентироваться в происходящих в стране изменениях, сёстры поднимутся по тенистым дорожкам вверх, в гору, где в многочисленных аллеях обнаружат аскетичный сталинский дом, который оглушит их холодом эпохи страхов и подозрений и долго будет преследовать в виде назойливого воспоминания их удаляющийся по дорожному серпантину автомобиль.

Доведётся городской девочке побывать на горбачёвской даче и ещё один раз. Отгремит к тому времени война, канет в небытие пионерский лагерь, сползёт в море прекрасный парк пансионата «Золотой берег», опустеет деревенский дом. В криминальной разборке погибнет гудаутский авторитет, а никому не нужная яхта то ли случайно, то ли преднамеренно затонет в бутылочной воде искусственной бухты и городская девочка долго будет разглядывать сквозь мутную зелёную толщу её неумолимо ржавеющий корпус. Потемнеет от времени латунь церетелиевской люстры, поселится в гулких комнатах неизбежный для нежилых помещений запах тлена, проржавеет притулившаяся к каменной груди утёса недостроенная лифтовая шахта.

Дача Горбачёва жива по сей день и молодое абхазское государство, подчиняясь естественному ходу истории, выстраивает на ней новые порядки.

«Эпоха перемен», – философствует городская девочка.

*

Спешит городская девочка вслед за бабушкой Тамарой по каменистым тропам Мюссерского леса. Надо поскорей добраться домой, с аппетитом съесть намазанный маслом и посыпанный сахаром ароматный кусок продмаговского хлеба, и продолжить чтение занимательной биологии, в которой есть удивительные факты из жизни обыкновенной стоячей воды.

Ближе к ночи, после игр и многочасовых чтений, городская девочка садится на маленькую деревянную скамейку посреди покрытого травой и полевыми цветами двора и задрав голову вверх, ищет в причудливом великолепии ночного апцхвинского неба любимые Плеяды.

Учащается биение сердца от звука далёкого автомобиля.

Может, это мама приехала из города?

***

Мои большие деревья.

Абхазия времён детства городской девочки – не только автономный ребёнок сталинской семьи народов, но и вавилонское средоточие национальностей, настоящий слоёный пирог из сёл и городов, удивительное по содержанию и живости впечатлений соединение.

У пирога сложная начинка и хрустящие края. В нижней части царят горизонтальные связи и смешиваются семьи и традиции, верх венчает партийная пирамида. Она шелестит шёпотом и слухами, жёстко иерархична, и снизу доверху пронизана многоступенчатыми лестницами, совсем как в сюрреалистическом мире Моритца Эшера, где всё идёт по раз и навсегда установленному кем-то невидимым порядку, и нет выхода никуда и ниоткуда.

Абхазский пирог – ещё и несколько центров-вишенок, отличающихся друг от друга настолько, насколько могут отличаться галактики в Великой Пустоте Большого Космоса. То есть, всем: формой, содержанием, масштабами и метафизическими расстояниями смыслов.

Как и их космические тёзки, Галактики Абхазии похожи структурно, но на деле очень разные, и три из них оставили след в душе городской девочки навсегда.

*

Первая – конечно же, галактика Гудаута.

Гудаута центростремительна, вроде раковины с узким гулким выходом и полна неразборчивой архитектоники, отчего вибрирует на низких частотах гудящим однообразным звуком. Ещё она зациклена на себе, поэтому с трудом и нежеланием вбирает новое и ещё трудней расстаётся со старым, поклоняется священной кузне, и уже успела отравиться первыми в позднем советском времени всходами наркотрафиков.

Галактика вторая – Очамчира.

Очамчира в противовес Гудауте центробежная. С рукавами-вихрями и менгрельско-абхазской-турецко-греческо-армянской разноголосицей, она соревнуется сама с собой и в пышности похоронных процессий, и в изобильной вкусности столов и в громадье каменных домов местных богачей: все известны наперечёт, и все почётные гости – что на свадьбах, что на похоронах. Это скорей даже не соревнование, а настоящая гонка – в красоте жилищ и нарядов и в строгой регламентации выходов в город, на мероприятия, или на пахнущую соснами набережную, откуда в сильные шторма на целый квартал вглубь города заглядывает гуляющее в те годы на привольных просторах море.

Есть и другие галактики, помельче: – Ткварчели (Ткварчал), Гагра, Пицунда, Гали (Гал). Возможно, они не столь колоритны, зато каждая обладает набором индивидуальных качеств и заслуживает отдельного разговора. Тихого и степенного, в долгом бдении над сменяющими друг друга чашками ароматного кофе.