Алексей Корепанов: Сокровище Империи

Янкер отвел бутылку, хлебнул сам.

– И за… ку… сить… – эта короткая фраза далась Габлеру уже лучше. Он чуть склонил голову и показал глазами: – В пра… вом… кар… мане…

– Последнее желание – закон, – пробормотал Эрик.

Он поставил бутылку на пол, отстегнул липучку на комбинезоне Габлера и запустил руку в нагрудный карман. Крис боялся, что сердце сейчас разнесет ребра, выскочит наружу и влепится в потолок. Янкер извлек узкую коробочку, повертел в руке. Отвинтил колпачок, заглянул внутрь.

– Вот такая, значит, у вас, стафлов, закуска…

– Дра… же… – пояснил файтер. – Сыпа… ни… в рот… На дорож… ку…

Эрик молча выполнил просьбу и сунул коробку назад, в карман комбинезона Габлера. По лицу его было видно, что на этом все провол о чки закончились, и окончательной закуской будет пуля в лоб.

В подтверждение столь печальной мысли Габлера Янкер выпрямился и вновь извлек из кармана ган.

– Прости, Крис…

Видимо, коньяк оказал благотворное влияние. Хотя Габлер по-прежнему не мог управлять собственным телом, но язык словно оттаял, и файтер сумел перекатить драже за щеку. Четыре горошинки, четыре гладкие горошинки, вкуса которых он не ощущал. Крис очень надеялся на то, что нужная находится в их числе. Нет, не могла она сместиться вниз…

«Что делаешь, делай скорее», – хотел он вытолкнуть из себя знаменитую фразу Иисуса Христа, адресованную предателю Иуде.

Но это прозвучало бы уж слишком в стиле старых фантастических книжек, оставшихся от прапрапрадедов, и тех арт-объемок, что ежедневно гоняли по тиви. И дело было даже не в этом. Требовалось срочно найти какие-то другие слова, которые заставят Янкера отойти подальше – хотя бы на четыре-пять шагов.

Ствол гана вновь смотрел Габлеру в лицо. Он сумел изобразить подобие усмешки, набрал в грудь побольше воздуха и выдохнул в несколько заходов:

– Какой ты… наивный… Думаешь… я такой болван… и отдал тебе… настоящее Копье?

Оружие дернулось в руке Янкера. Затуманенный коньяком взгляд стал встревоженным. Грэнд отвернулся от Габлера и сделал несколько шагов к столу, на котором лежало в футляре Копье Судьбы. Вероятно, до него тут же дошло, что Крис блефует, так как он вдруг остановился. Но повернуться уже не успел.

Все свое желание жить, всю свою ненависть к бывшему закадычному другу Эрику Оньо Янкеру вложил Габлер в то действие, которое ему удалось произвести, оставаясь неподвижным. С силой выплюнутые им горошины понеслись в спину Улиссу – и файтер инстинктивно зажмурился, успев мысленно воззвать к ангелу-хранителю.

Грохот взрыва показался ему оглушительным, горячая волна ударила в лицо, швыряя его на пол вместе с креслом. Но боли от падения он не почувствовал – наконец-то «заморозка» сыграла на его стороне…

Габлер лежал на полу, в голове шумело, и этот шум то усиливался, то ослабевал, словно набегали на берег волны. И проступали в шуме слова, точнее, сам шум превращался в слова:

«Жи… вой… Жи… вой… Жи… вой…»

То ли это ангел-хранитель рапортовал, то ли никак не могло поверить в спасение собственное «я» Габлера.

Двигаться Крис пока не мог – хотя кое-какие мышцы уже непроизвольно подергивались, – поэтому просто лежал, глядя в потолок и чувствуя, как обильный пот стекает с висков и как по-прежнему колотится сердце.

Далеко не каждый день приходится сидеть беспомощным под смертоносным дулом.

В комнате не раздавалось никаких звуков. У Янкера не было ни единого шанса выжить после взрыва, способного легко разворотить не то что пиджак, а защиту боевых комбинезонов. Такое Габлер видел собственными глазами, там, на Нова-Марсе. На плато, перед горным храмом триединого Беллизона.

Крис лежал и думал – все равно ни на что другое он не был пока способен. Думал о том, какую огромную роль играют подчас в человеческой жизни случайности. И так ли уж они случайны?

Убийственные «камешки» жрецов Беллизона, почти неотличимые от драже из боевого рациона файтеров… Это неведомое взрывное устройство он подобрал в храме, сунул в коробку с драже и забыл о нем. Потом вспомнил, когда летел на галере «Гней Помпей Магн», и собирался выбросить. Но побоялся последствий. Вновь успешно забыл из-за дальнейших событий… И вновь вспомнил – в самый нужный момент. Из-за таких «камешков» пострадали файтеры его вигии и погибли жрецы. В их числе – отец Анизателлы, Низы. Низа чуть не погубила его, Габлера, и еще Портоса и Арамиса, а теперь этот «камешек» из храма Беллизона – божества, жрицей которого она была, спас ему жизнь. Какое причудливое плетение! Неужели все происходит само собой?