Алексей Корепанов - Тайны Древнего Лика

— Да, я как раз собиралась затронуть эту тему. — Ведущая предпочла пропустить мимо ушей фразу о Ламберте. Лоу тоже не слышал о таком художнике и не знал, кто его «придумал». — Десятки разных миров, и проблемы у всех одинаковые: перенаселенность, невостребованность значительной части населения, отсутствие, так сказать, точек приложения силы, своих способностей. Параллели очевидны, но я не буду об этом. Новый Иерусалим, мир грез, иллюзий, райский уголок, где каждому по-своему хорошо. Правда, в вашей трактовке, Господь — будем называть так — покинул его, но тут как раз, на мой взгляд, все ясно. А вот ваше личное отношение, не как автора… Правильно ли это — погружать людей… ну, не людей, в данном случае, — но разумные творения… Правильно ли погружать иx в иллюзии? Ведь это те же наркотики… Если верить слухам, это уже в некоторой степени касается и нас… то есть именно нас и касается, а не придуманных вами ринглов, этрийцев и прочих.

— А чем плохи наркотики, не разрушающие личность, не вызывающие ломки? Наркотики ли это? Или великолепный шанс для тех, кто, как вы сказали, не находит точек приложения силы? Или для тех, у кого вообще сил нет? Разве не гуманно погрузить их в мир иллюзий? По-моему, кто бы это ни делал — Господь ли, Высший Разум или кто-то еще, — он поступает очень прагматично.

— А по-моему, это нас унижает. Мы должны все решать сами, без чьей-либо помощи или принуждения.

— Вопрос в том, можем ли мы сами. Я уже не столько о фильме — бог с ним, с фильмом! — а об этих, как вы говорите, слухах. Я ведь тоже по Сети брожу, читаю то одно, то другое. И если бы не видел проблему, то, наверное, вполне обошелся бы без этих эпизодов. Хотя… проблема-то пока только в зародыше, и не нам ее расхлебывать.

— То есть пусть голова болит у тех, кто будет завтра?

— А почему бы и нет? Почему бы и не прислушаться к совету Горация, отнюдь не последнего среди умных людей: «Чем душа жива, тем живи сегодня. Завтра счет иной»? Только не стоит переживать за тех, кто будет завтра. Может быть, оракул из меня и никудышный, но у нас ведь накоплен такой богатый опыт решения проблем силовым путем…

— Удастся ли?

— Вот завтра и будем думать.

Лоу выключил телевизор.

«Сегодня, — мысленно сказал он. — Уже сегодня. Уже сегодня — „счет иной“. И не думать надо, — а делать…»

Эти, в телевизоре, не знали и тысячной доли того, что знал он, Стивен Лоу, член Координационного совета НАСА.

Он проснулся оттого, что почувствовал на себе чей-то взгляд. Это умение он за многие годы отшлифовал до совершенства, и оно никогда его не подводило, и не раз выручало. Это умение позволяло ему, при весьма специфическом роде деятельности, до сих пор оставаться живым и здоровым и выполнять все новые и новые задания. И не только в пределах родной страны.

Но это был не тот взгляд, это был ласковый взгляд любящих глаз — как свет утреннего солнышка в безмятежном детстве. Да и не могло сейчас существовать никакой угрозы — в той ситуации… в том состоянии, в котором он находился.

Он еще не разомкнул веки, но уже знал — не предполагал, а именно знал, — кто с такой нежностью смотрит на него. И ему стало тепло и хорошо, и не просочилось в душу ни единой капельки давней горечи.

— Ты уже не спишь, Бобби?

Он наконец открыл глаза и улыбнулся, ощущая затылком податливую подушку.

— Уже не сплю, мама…

Она улыбнулась в ответ.

— Тогда вставай, сынок, будем завтракать.

Именно такой он навсегда запомнил ее.

Дверь за ней тихо закрылась.

Роберт Талбот приподнялся и, уткнув локоть в подушку и подпирая ладонью голову, обвел взглядом знакомую комнату. Это была его комната, и находилось в ней давнее и привычное. Письменный стол с разъехавшейся стопкой журналов, серой настольной лампой и большим глобусом на подставке. К глобусу были приклеены скотчем разноцветные бумажные лоскутки — так он когда-то отмечал места, где обязательно нужно побывать… Разрисованный фломастерами стенной шкаф… Музыкальный центр — на одной колонке лежит боксерская перчатка, другую попирает фигурка индейца со всеми атрибутами: перьями, томагавком, трубкой, мокасинами — подарок на давний день рождения… Старая гитара на широкой полке под потолком, зажатая с двух сторон коробками с разными вещами, которые когда-то были очень нужными вещами…

Он посмотрел в окно и с удовольствием обнаружил лужайку с качелями и улицу, обсаженную высокими липами. Это была его улица, испещренная легкими тенями, там светило утреннее солнце, шли по своим делам редкие прохожие и торжественно проехал, теребя крышей зеленую листву, знакомый школьный автобус.