Александр Щипцов - Пуансон

«Господи, – подумал я, – он положительно не богат умом, но поскольку богатство есть дело наживное, судьба, позволь ему жить долго».

Я и сам отвлекся от речи командира, отдавшись молчаливой задумчивости, сквозь пелену которой наблюдал неторопливую, словно в парке аттракционов, карусель фирменных костюмов, те катались на шаркающих по полу ногах. Одни праздно отдыхающие держали руки сложенными за спиной, будто виртуозы велосипедисты, другие, напротив, бодро размахивали рукавами, иногда задевая встречный поток, но, несмотря на это, круговерть не сопровождалась перепалкой.

– Пойдем, вон наш стол, – обратился ко мне молодой человек в одеянии пилота, – ты разве забыл?

Обращение Иона вернуло абсолютно не к моей реальности, но отчасти он действительно прав: в собственных глазах я – наблюдатель, а в иных, как ни печально, уже посланник. В конечном счете этим объяснялось многое, и даже та довольно прохладная реакция на мое появление в уголке цвета дерматина. Я для собравшихся – свой.

За столом ни о чем существенном не говорили, да и временем процедура жестко ограничена. Каждый замкнулся на чем-то личном. Кто-то думал о предстоящей ночной посадке, кто-то о завтрашней пробной вылазке на поверхность планеты. Не исключено, что некоторые размышляли о вещах иного нрава, а кое-кто и вовсе не утруждался мыслью или делал выводы о неудобстве есть рыбу ложкой.

Сдав посуду в мойку, мы опять собрались у дивана.

– Товарищи, – Кадастр кашлянул в кулак, – народу у нас, сами знаете, того, мало, значит. Пора готовиться, того. Дык не подкачайте…

Уже более двух часов я находился в состоянии непрерывной борьбы со сном. Силы таяли, противник побеждал, и лишь одно утешало – что доставшаяся победа славы ему не принесет.

Автоматика, погасившая габаритные огни за окном пилюли, легендарного межзвездного корабля, оказалась на удивление трезва. Светало. Приведя себя в порядок, причесав пальцами голову и умыв лицо единственно доступной холодной водой, я вышел в коридор, где заметил, как Кадастр с грозным видом царствующей рептилии приближался к рубке управления, и проследовал за ним.

Численный состав, исключая первого пилота, находился в сборе. Командир посланцев деловито глянул на плакат с наглядной агитацией, убедился, что прав, и повелел произвести анализ внешней атмосферы. Возможно, приказ исполнился бы с большей расторопностью, но сказывалась острая нехватка персонала с необходимым уровнем доступа. Ситуацию исправил прибывший Ажан, распахнувший форточку настежь. Чувство легкого головокружения несколько озадачило, но вскоре отступило и дыхание выровнялось. Данный факт переодел надежду в уверенность, и побочное действие также выглядело прилично, аппетит за завтраком держался молодцом.

Подготовка к выходу на поверхность планеты Пуансон началась. Стать первыми, согласно брошенному жребию, выпало мне и Иону. Казалось, вот он – подарок провидения, но нет же.

– Дык ить, безопасность, необходимо втроем, – произнес материализовавшийся перед нами Кадастр, с отцовской нежностью выуживая из-за спины обладателя сильно развитых ушей.

– Но ведь «Малыш»…

– Никаких, – резко одернув Иона, командир дал понять: жребий есть удел равноправных.

Вполне возможно, что он имел в виду нечто иное, но кто его поймет, когда он так категоричен и краток – протеже присоединился к нам.

Впереди гордо вышагивал член экспедиции, напевающий бой барабана неопределенного марша. Исполнитель бодрящих звуков постоянно спотыкался оттого, что не смотрел под ноги, и настоящим порядочно пылил. Следом в легкой серой дымке практически блуждали Ион и «Малыш». Замыкать же шествие поручено мне. В вялом течении времени, потраченном на эксклюзивный бросок, где единственная радость – смена обстановки, наступила долгожданная пауза. Примерно в пятидесяти метрах от пилюли, что равно почти семнадцати растянутым друг за другом трехметровым рулеткам, нас поджидал сюрприз.

Зеро затормозил на долгой букве «У», присел и вытянул руку с пальцем в лихорадке, указывающим чуть левее от истинного направления. Правее вряд ли у пальца и получилось бы, так как он не увлекался практиками йоги.

Возле каменной кучи, или кучи камней, как кому благозвучнее, дремали кошки, довольно обычные, рыжая и серая, первая представлялась толще или все дело в шерсти. На этом кошачья обычность и заканчивалась. Факты – вещь консервативная, перед нами не кто иные, как инопланетяне, коренное население Пуансона. Попытка наладить контакт получила право на жизнь.