Наг Стернин - Отныне и в Вечность. Червивое яблоко 3

Скаврон придержал дверь, пропуская вперед Кувалду, и следом выскочил сам. Люкс остался один. На него навалилась жуткая усталость, глаза стали слипаться, ноги отказывались держать тело. Люксу чудовищно захотелось спать. Он поднял с пола стул, утвердил посередине зала и сел на него верхом, потом устроил руки на спинке, голову на руках и закрыл глаза.

У Люкса был один из тех редких моментов, когда не болели ни позвоночник, ни голова, и даже плечо не изводило чесоткой. На душе было покойно. Легко было на душе, и, прежде всего, как он понимал, потому, что он уже не был одинок. В жизни Люкса появились друзья. Надежные друзья, если судить по Скаврону. Надо думать, они помогут ему обрести себя, помогут справиться с той странной забывчивостью, что появлялась после каждого сна. Помогут справиться с провалами сознания, которые с завидной регулярностью посещали его по нескольку раз на дню, помогут освоиться в этом чужом и даже чуждом мире… Университет, университет ему нужен. Юг, столица, университет. Там медицинский факультет, там лучшие врачи, если они не вылечат, то кто?

Мысли его начали путаться, уплывать куда-то, и тут прямо над его ухом раздался смутно знакомый женский голос:

– Интересно, куда провалились эти охламоны? Простите, Люкс, Вы не знаете, куда могли подеваться Скар и Кувалда?

Люкс открыл глаза и… у него перехватило дыхание.

Она смотрела на него блестящими, оживленными и даже какими-то чуть ли не злыми глазами. Отмытая, босая, укутанная в просторный мешковато сидящий халат, со спутанной гривой мокрых блестящих волос, которые тщетно пыталась расчесать огромным костяным гребнем, она была прекрасна.

Ошеломленный Люкс пялился на нее во все глаза и молчал.

В истинном теле Генрик появлялся в Городе лишь на свидания с Жанет. Несмотря на то, что его личное участие в работе над объектами один и два было на какое-то время закончено, расслабиться и всласть гульнуть на воле он себе позволить не мог. Объект номер один преподносил сюрприз за сюрпризом, и вот-вот должен был начать функционировать объект номер два – а это был тоже, знаете ли, не подарочек.

Вернуть прежнюю студиозную жизнь оказалось даже не просто трудно, а просто невозможно, и, прежде всего потому, что она – жизнь – безвозвратно изменилась. Нет-нет, Генрик, безусловно, был для студиозного братства своим. И от прежней жизни у него еще оставались друзья, да и новые студиозусы более чем охотно шли на контакт и поддержание знакомства с такой запредельной знаменитостью. Еще бы, притча во языцах, легендарный Генрик-палаш, но… Генрик быстро разобрался, в чем дело. А дело было в том, что точкой соприкосновения между ним и нынешним студиозным братством являлся теперь лишь стол таверны. Но для того, чтобы быть полностью "в теме", гораздо важнее было делить с друзьями другие столы – столы аудиторий и лабораторий. Заглядывал Генрик и туда, как в истинном теле заглядывал, так и в фантоме, и к естественникам, и к теологам. Однажды, не удержавшись, разделал в диспуте самодовольного аббата – логоэдоса, что говорится, как бог багамута. Впрочем, с естественниками он себе таких эскапад не позволял, и только внутренне бесновался от бессилия и полной невозможности передать настоящие и полноценные знания пытливым мальчишкам родной планеты.

Что касается самодовольного аббата, то если логоэдосом он был никудышным и семинар свой вел из рук вон плохо, то вот как организатор проявил себя выше всяческих похвал. Солнечные часы на Водяной башне едва успели забросить тень в сектор "третьей лекционной пары", как расплата за "диспут" в виде полудюжины вооруженных мерзавцев окружила Генрика на крохотной площади в трабулах у Стены Капитулярия.

Окружающая публика кинулась врассыпную с похвальной скоростью, тут же и исчезнув в бесчисленных ходах, переходах и всяческих лазах с лазейками. Правда, один юный студиозус, лихо выдернув из потрепанных ножен видавший виды, но вполне-себе приличный палаш, тут же и вознамерился "держать спину" Генрику. У Генрика, поначалу хихикавшего и всячески веселившегося, настроение стремительно испортилось, как только он опознал в юном студиозусе переодетую Жанет. А уж когда он увидел в левой руке особенно активного "нападанта" не обыкновенную дагу, а самый настоящий нейронный нож, тут уж он просто озверел. Так что нападавшим не повезло. Очень. И бедной Жанет стоило огромных усилий удержать Генрика от немедленных "оргвыводов" в адрес злополучного аббата.