Эми Мерфи - Падшие

— Я всего лишь новичок, но могу вас исповедовать, — сказал Линео.

Сэла нахмурилась. Она не смотрела на Атилио. Когда она вернулась со двора, в святилище было так тихо, что Сэла думала, что священник уснул прямо на скамейке.

Он что, никогда не сдается?

— Что сделать?

— Выслушать о тех грехах, что вы совершили за свою жизнь.

Сэла фыркнула. Должно быть, он шутит. Линео не стал объяснять. Он повернулся к ней спиной, встал на колени перед изображением Судеб на стене. Обращаясь к рисунку, он вполголоса забормотал некий бессмысленный рисунок слов.

Молитва, догадалась Сэла.

Убедившись, что Валена нет рядом, она подошла поближе.

— Почему? — спросила она. Сейчас она стояла над ним, буравя макушку бритой головы.

— Мой долг Судьбе — направлять всех странников на истинный путь.

— Я не странник.

— Такие вещи не вы решаете.

— Нет, я хочу сказать… Почему ты отказался от должности? Чтобы стать священником?

— Потому что это мой Путь.

— Твой Путь? Ты был солдатом Режима. Вот это я называю — Путь.

— Для меня один из возможных.

— Невероятно удобно, не так ли?

Линео вздохнул и покачал головой. Его голос приобрел оттенок, словно он учил ребенка.

— С каждым решением вы выбираете путь, командир. Каждое решение на этом Пути очень похоже на выбор постороннего оператора. Я был, как вы. Я был солдатом. Я никогда не принимал решения за себя, что на самом деле, было важно. Здесь убивать. Здесь маршировать. Моей дорогой всегда командовал Режим, — священник развел ладони в сторону, словно охватывая все святилище. — Тогда вмешались Судьбы. Они привели меня сюда, где я оказался на самом деле необходим.

— Ты покинул свой пост. Это нарушение Устава.

Зачем нужно слушать его глупости о Пути и решениях?

— Устав, — сказал, как выплюнул Линео. — Вера в Устав без определенности в жизни. Ваш Совет Первых знает это. Речь идет о контроле. Их контроле над вами. Устав всего лишь список правил, чтобы сдерживать вас, как детей, чтобы держать вас в неведении о мирах за пределами их досягаемости.

Он произнес все это таким высокомерным тоном, что Сэла удивленно уставилась на него. За высказывания подобных вещей солдат всегда отправляли «в отставку».

— Тайрон, — продолжил священник, — ты сейчас солдат. Но, несомненно, вы давно уже идете другим Путем, чем заставляет вас идти Режим. Ведь если бы вы так искренне верили в Устав, вы бы немедленно сообщили об их ошибке причислить вашего сына под свое командование. Тем не менее, вы решили сохранить это в тайне.

Сэла не хотела доставлять ему удовольствие, зная, что священник был прав.

— Никто не заставлял меня быть солдатом. Это обязанность, с которой я родилась.

— Слово в слово из священного фолианта Устава. Мантра добровольца, — усмехнулся священник. — Ваши воспитатели учат вас вызываться добровольцами, потому что поступить по-другому было бы неправильно. Это значило бы с их стороны признать рабство, что они признают противным. Тем не менее, они порабощают целые миры и размножают солдат, чтобы делать это.

— Нет. Я не должна говорить с тобой об этом, — Сэла отвернулась и посмотрела на выход.

Ей нужно найти Валена, увидеть, что ее бойцы отдыхают. Убедиться, что проверка боеприпасов завершена. Но это так трудно. Линео вызывал у нее отчаяние, что росло с каждой минутой. Его слова, казалось, шли на той же волне. Тихий голос, как будто твердил: от вас отказались… оставили умирать… помощь не придет.

— Только не говорите, что вы боитесь слов, — усмехнулся Линео.

— Не боюсь. Но это безумие! — наклонившись к его уху, прошипела Сэла. — Знаешь, что я думаю? Думаю, ты пришел сюда, потому что один из их священников прошептал тебе то же безумство. Заразил тебя. Вот для чего существует Устав.

— Для меня это тоже трудно было принять… с первого раза.

— Не сравнивай себя со мной, — она толкнула его коленом в плечо.

В этот момент она возненавидела его тон психиатра, разговаривающего с пациентом, возненавидела запах благовоний и прекрасную жалость на лицах нарисованных на стене женщин. Их выражения лиц, в которых виделось спокойное понимание. Их глаза, которые, казалось, способны заглянуть в ее душу. Она чуть не задохнулась, когда нашла в них прощение. Но, прежде всего, она возненавидела крошечную часть в самой себе, которой хотелось узнать больше. Сэла гневно отошла к выходу, но тут же вернулась назад.

— Я солдат Режима. Вот мой Путь, — сказала она так громко, как только осмелилась. — Пока дышу, я служу с честью.