Алексей Рудаков - Братство - Опалённый

– Возлюбленные братья мои, – начал он, когда смолк предварявший его речь перезвон благовеста: – Ещё один грешник готов покаяться и отречься от своих грехов и мою душу, при мыслях о том, что мы делаем этот мир чище, переполняет свет. Прошу вас, братья, присоединитесь ко мне – вознесём молитву Богу нашему во спасение душ грешных. Кораблю малый ход. Всем в отсеках – на молитву!

Отключив общую, капитан уже было собрался выбраться из своего кресла, дабы, встав на колени подать пример вахтенным, как послышавшийся вскрик оператора заставил его недовольно поморщиться: – «Ну что себе позволяет этот дебил, пардон, брат?», – Слова ругательств едва не сорвалась с его губ, но, на сей раз, Пётр был начеку:

– Что случилось, брат мой? – Откашлявшись, нейтрально заботливым тоном поинтересовался он, мысленно подбирая подходящую этому олуху епитимью.

– Множественные засветки, брат капитан!

– С какого вектора, брат? – Всё так же спокойно вопросил он, стараясь, что бы начавшее нарастать в нём раздражение не просочилось наружу.

«Не, одной поркой этот олух не отделается», проскочила разрушающая всю его внутреннюю гармонию, мысль. Совсем деградировали – доложить по форме не могут, прости меня, Господи!

– Задняя полусфера брат. – Опомнившись, принялся торопливо докладывать оператор: – Около двух десятков, средние, движутся к нам.

– Веди их, – кивнул ему Пётр, быстро перебирая в уме различные варианты.

Инспекция? Отпадает – такими силами на проверку не ходят, да и незачем это – микроэлектронный чип, вживлённый ему в голову при постриге, лучше всяких клятв гарантировал его преданность Вере, заставляя слабую плоть корчиться в мучительных судорогах при малейшей попытки отойти от принятых правил и взятых на себя обетах. В бытность Императора, работы с подобными устройствами были запрещены – всё, имевшее хоть какое-то отношение к микроэлектронике было под запретом, но кто же пойдёт проверять монастыри Святой нашей Матери Церкви? Да и где тот Император? Пять, почти уже пять лет прошло с момента его исчезновения, давшего толчок к развалу на удельные княжества некогда единого тела Империи.

Но, если не инспекция – тогда что? Караван транспортов? А чего они к нам идут? Прыгали бы себе дальше – по маршруту?!

– Брат-капитан, – прервал его мысли оператор систем связи: – Входящий вызов, брат.

– На меня, – щёлкнув пальцами, приказал Пётр, вновь пододвигая к себе отодвинутый было в сторону планшет.

Чёрный цвет экрана сменился серым, показывая, что канал, связывающий корабли, установлен, а затем прямо по центру появились слова, выписанные каким-то рубленным, грубым шрифтом.

– Memento, quia pulvis es, – прочитал их капитан, тщетно пытаясь выудить из своей памяти перевод.

– Помни, что ты – прах, – склонившийся над экраном брат-исповедник задумчиво пожевал губами: – Не помню я, брат-капитан, чтобы у нас кто-то ходил с таким девизом. Вот только если это…

Сменившаяся картинка – оператор второго корабля решил, что прошло достаточно времени для прочтения надписи, открыла вид на рубку вызывавшего их гостя.

Там, на капитанском возвышении, в кресле, со слегка откинутой спинкой, полулежала, облачённая в красную сутану епископа, фигура с надвинутым на лицо капюшоном.

– Преосвященнейший Владыка! – произнося положенный титул, рука Петра, живя своей жизнью, дёрнулась, начиная творить Символ Веры, но замерла на пол пути – с этим епископом что-то было не так.

Стряхнув наваждение, капитан уже более внимательным взглядом изучил всё так же расслабленно полулежащую в кресле фигуру, и похолодел – лежащие на подлокотниках руки – ладони, выступавшие за край облачения, были в броне. В незнакомой броне, выкрашенной в темно бордовый – так выглядит запёкшаяся кровь, цвет.

– Вы кто? – не желая затягивать молчание, Пётр посмотрел прямо на человека и тот, словно отвечая его желаниям, пошевелился, и, выпрямившись в своём кресле, быстрым движением скинул с головы капюшон.

– Проклятый! Причетник! – выплёвывая вместе со своей ненавистью капельки слюны, Корнелиус дёрнулся, будто его ударило током: – Ты?! Проклятый!

– Красный Причетник, – пропуская его ненависть мимо себя слегка пошевелил головой лже-епископ: – Не трать время на сотрясение воздуха, монах. Что мне твои проклятья… Капитан, – голова, заключённая в глухой, с узкой прорезью на уровне глаз, шлем, качнулась в сторону брата-капитана: – Сдавайтесь – вы на прицеле.

– Сдаться? – эхом повторил капитан, лихорадочно прикидывая свои варианты.