Григорий Аркатов - Великий и ужасный

– Ясно! – последовал необходимый ответ.

Внезапно на лицах всех тех, кто присутствовал на верхней платформе, появилось тревожное нетерпение. Все они ждали осуществления чего-то кардинального и удивительного, и это ожидание понемногу становилось невыносимым, поскольку даже минута или две были слишком длиной паузой на пути подобных свершений.

– Пошел отчет!..

– Максимальная готовность!..

– Три, два, один…

Последняя предваряющая фраза прозвучала и то, чего все так настойчиво ждали, наконец-то свершилось. Правда произошло это без громких оваций или вспышек яркого многоцветного пламени. Не было даже какого-то скрипа или шуршания. Это просто произошло и все тут.

– Кажется, все получилось, – сказал кто-то один.

– Вроде как, – ответил другой и посмотрел вниз.

И там под платформой он уже не увидел кровожадных роботов, смывающих с бетонного пола кровь случайной жертвы эксперимента. Место кровавой бойни исчезло с глаз долой и на ее месте, как и планировалось, материализовался огромный бассейн в форме ромба. Бассейн был наполнен водой, а на его поверхности плавало блюдце с помещенным на него предметом. Блюдце не тонуло, потому как было изготовлено из сверхлегкого материала паскатия. Но все же больший интерес вызывал именно помещенный на него предмет, ведь им был левый глаз растерзанного на части командора Микай Ло.

Еще секунда и прозвучала новая команда:

– Продолжаем!

И вот тут все же пришло время на жужжания и шипения, которые играли немаловажную роль легко воспринимаемых индикаторов процесса. Само же действие произошло немного погодя и проявилось в том, что откуда-то сверху упал широкий и мощный луч синего света. Надо сказать, что этот синий свет вел себя необычным образом. И эта неканоничность проявлялась не только в том, что он заставил вибрировать и искриться пронзаемый им воздух. Куда более необычным был тот факт, что свет распространялся не по прямой, а как ему вздумается. Конечно, на деле не было никаких неописуемых зигзагов – он просто аккуратно обогнул верхнюю платформу и сконцентрировался на плавающем блюдце. Но все равно такое поведение не укладывалось ни в какие рамки. Впрочем, все сотрудники экспериментальной лаборатории давным-давно привыкли ко всяким таким невообразимостям и в связи с этим не уделяли времени неуместному удивлению или восхищению. Все просто работали, а точнее выполняли свой долг.

Этот долг не имел какой-то определенной моральной и материальной обоснованности. Скорее он просто был и все тут. А его происхождение было слишком уж сильно завуалированно всевозможными этическими и должностными нормами и правилами, из-за которых не было видно вполне очевидной и обыденной правды – всем сотрудникам секретной экспериментальной лаборатории кем-то и когда-то было заявлено одно и то же казуистическое утверждение, которое они почему-то не смогли категорически опровергнуть. Вместо этого они поверили в эту мнимую и невозможную истину, прислушались к ней и ошибочно вникли в ее суть. И в конечном итоге все это обернулось какими-то неустанными и непонятными изысканиями где-то на самом краю Вселенной.

«Но зачем?»

Вот в чем заключался самый жизненно-важный вопрос.

Именно об этом неустанно и не переставая думал младший акцептор № 100100011111, пока голосовой координатор не потребовал от него совершенно определенных действий:

– Максимальная готовность через сорок восемь миллисекунд…

После этого ему пришлось откинуть все мыслимые и немыслимые раздумья в сторону и постараться вернуться в рутину рабочего процесса, мельком оглядеть доверенные его профессионализму мониторы и панели управления и, предварительно активировав нужный микрофон нажатием нужной черной кнопки, связаться с теми, кто находился на платформе.

– Прибор визуального захвата активирован, – сказал он.

– Согласовано, – раздался хриплый ответ из скрипучего динамика.

– Связь с верхней платформой установлена, – подытожил голосовой координатор и запустил автоматическую систему концептуализации.

Сам младший акцептор № 100100011111 никогда не называл верхнюю платформу верхней, потому что подобная описательная характеристика совершенно не подходила для его рабочих условий. Категории «верх» и «низ» использовались преимущественно в самой экспериментальной зоне, а в той тесной и далеко расположенной от места основных событий комнатенке, где ему приходилось ютиться вместе с подотчетной наблюдательной аппаратурой, они имели слишком абстрактный смысл и по большей части не были востребованы. В связи с этим верхняя платформа именовалась им как просто «платформа», а то, что в его конкретном случае представляла собой нижняя платформа – как «объект».