Константин Жевнов - Разбитое зеркало

– Завидуй молча, Коля! – хмыкнул Грустинин, – Что там еще интересного по мою душу?

Один из двух оставшихся пакетов поставил Глеба в тупик. Ну, и обрадовал, конечно. Хотя было совершенно не ясно, с чего такая щедрость. В пакете находился приказ о присвоении ему очередного звания подполковник. Последний документ подтверждал право Грустинина на доступ к кое-каким совершенно секретным документам, в общем, интереса для Глеба не представлял, а вот Коля, прочитав, аж присвистнул и, взвесив на руке всю стопку сказал:

– Пошли пить кофе! Лучше бы чего покрепче, но нельзя. Будем новую звездочку обмывать, – и уже сделав шаг, спросил, – Да, тебе награждение перед строем устроить?

– Оно тебе надо? – лениво переспросил Грустинин.

– Не особенно, – ответил комполка.

– Ну и мне, не особенно, – хмыкнул Глеб, – Пойдем, действительно кофейку тяпнем.

Кофе у Николая Константиновича оказался просто великолепный! Где уж комполка раздобыл бутылку коньяка, пусть навсегда останется тайной, хотя злые языки, не первый год твердили, что пищевому синтезатору все едино, что синтезировать, главное, чтобы программа была. Новые звездочки были обмыты согласно традиции и тут же перекочевали на погоды новоиспеченного подполковника.

После они немного посидели, уже попивая вполне обычный кофе и перебирая совместные воспоминания. Познакомились они еще в кадетском корпусе, правда, дружбы между ними как таковой никогда не было, так приятельствовали помаленьку. После корпуса служили в разных полках, но так уж получилось, что ближе к окончанию войны двух молодых капитанов судьба снова свела вместе. В битве за Австралию их эскадрильи дрались бок о бок и не раз и не два пилоты спасали друг другу жизнь. А уже в самом конце войны всех лучших пилотов, в числе которых оказались и они, собрали в одной части и пересадили на тип-16.

После победы, ну если это можно так назвать, судьба на полгода раскидала их по разным уголкам необъятного, но такого маленького шарика, а потом вновь свела в родном для обоих городе Пскове. Только Николай добился чуть большего, чем Глеб и через год занял место ушедшего на повышение командира полка, а Грустинин так и остался комэском. Чуть позже в их часть попал Соболев, ставший бессменным заместителем Глеба, еще один из шестерых переживших войну выпускников их курса.

В общем, вспомнить было что. На прощание они с Колей крепко пожали друг другу руки, обнялись и каждый пошел своей дорогой, как это уже не раз бывало в их жизни.

Вечером у Глеба собрались оставшиеся в живых пилоты его эскадрильи, новичков по понятным причинам не приглашали. Посидели, поздравили командира, пожелали удачи, помянули не вернувшихся, да и разошлись. Комполка предусмотрительно дал его пилотам на завтра выходной, так что расходились ближе к утру. Грустинин навел в комнате идеальный порядок, пару часов подремал и в девять часов утра, приняв душ, наскоро перекусив и подхватив чемоданчик с немногочисленными личными вещами, навсегда покинул «офицерское общежитие» бывшее его домом без малого весь последний год.

Его жизнь перелистнула очередную страницу. Но на новой оказалось совсем не то будущее, о котором он грезил еще недавно. Тем не менее, молодой подполковник с оптимизмом глядел на жизнь и не тратил время на переживания по поводу того, что не сбылось. Он уже давно считал, что все перемены к лучшему, даже не запланированные.

С родным полком Глеб простился два месяца назад. И с тех пор узнал настолько много нового, что эти знания грозили разорвать его голову, подобно пуле дум-дум.

Новое место службы, по закону подлости, находилось всего в нескольких километрах от остатков Москвы, в случайно уцелевшем городке Королев. Практически вплотную к городку был выстроен комплекс подготовки космонавтов-межпланетников, включавший в себя всё необходимое для тренировки и проживания будущего экипажа первого межпланетного корабля. К моменту прибытия Глеба, самого корабля, названного «Арес» пока что, не существовало, его модули только начали строить, зато на него было подобрано аж два экипажа, основной и дублирующий.

Каждый из экипажей состоял из двадцати двух специалистов и сорока шести десантников. Командиром основного экипажа стал Грустинин, его замом, тот самый американец, что получил медаль конгресса вместе с ним – Том Хьюз. Остальной экипаж тоже оказался смешанным, по десять русских и американцев. А вот состав десантников оказался чуть более пестрым, в него вошли двое немцев, швед, бразилец, кореец и индус. Командовал десантом майор Джон Вильямс, а уже его замом был майор Илья Подгорный. В дублирующем экипаже все было наоборот, только немец оказался один, а корейцев двое.