Александр Есентаев - Глаза Младенца

А я всё смотрел на маленького ребёнка. Потом, словно очнувшись, посмотрел на женщину. Она была мертва. Уже несколько минут назад. Ранение в спину. Лицо её было покрыто льдом. Она плакала, когда умирала. Она заползла раненая в этот относительно герметичный отсек, и закрыла дверь, чтобы спасти своё дитя. Прижимала его к себе, чтобы согреть последним своим теплом. Слышала его плач, её блузка тоже заледенела от слёз ребёнка, и плакала сама. Ей было очень больно умирать, но не от ран, а оттого, что умирал её ребёнок, а она не могла ничего сделать. Она знала, что у неё особенный ребёнок, и от этого было ещё больнее. Страшная смерть, и в ней повинен я.

Я прикрыл младенца шалью. Послышались шаги. Я быстро вышел и закрыл дверь отсека. Тут же передо мной появился напарник, – всё чисто? – вопросительно посмотрел он на меня, не понимая, почему я не последовал сразу за ним.

– Да, – ответил я.

– В грузовом блоке тоже людей нет, пойдём к лейтенанту.

Кабина управления, где оказалось большинство людей, была полностью разгерметизирована и разрушена. Проникнув в неё, мы окончательно убедились, что экипаж и все пассажиры были мертвы. Собрав оставшиеся документы в кабине управления и капитанском отсеке, лейтенант и сержант пошли изучать груз, а нам приказали поискать документы и ценные вещи по другим отсекам. Я специально поделил места поиска с напарником так, чтобы тот ужасный отсек выпал мне. Никто больше не должен нарушить покой великой любви и скорби, в том числе и я. Поразительно, глаза Младенца продолжали смотреть на меня сквозь реальность. И вообще, я был сам не свой, словно взгляд ребёнка убил жизнь во мне, оставив только боль, мучение… и может быть маленькую надежду на возрождение.

Быстро выполнив задание (я просто сделал вид, погружённый полностью в свои парализованные страданием чувства), мы вернулись в грузовой отсек. Лицо лейтенанта и сержанта было радостным, как будто они нашли какой-то клад. Лейтенант приказал нам по внешней связи, внутреннюю он и сержант отключили, взять по ящику и отнести в наружный грузовой отсек нашего корабля и затем вернуться назад к нему. Первым взял ящик напарник, а я следом за ним. Я не спешил, озадаченный всем происходящим. Несколько минут назад лейтенант убил людей, и нет никакого сожаления, а сейчас нашёл какие-то ящики, наверное, с чем-то ценным и испытывает большую радость. Я в какой-то апатии, пассивно, не по-военному медленно вышел из отсека с ящиком и поэтому успел уже за неприкрытой плотно дверью услышать нетерпеливые слова сержанта.

– Если отдать один, то может всплыть и второй. Надёжней и безопасней оба оставить себе. Главное, никто не должен о них знать.

– Логично, – ответил лейтенант, – но… – дальше он тише сказал ещё какие-то слова, но я уже их не расслышал.

Когда я погрузил ящик на корабль, то неожиданно для самого себя, открыл его, чтобы рассмотреть содержимое. Я раньше никогда бы так не поступил. Я солдат и должен просто выполнять приказы, а не совать нос туда, куда не следует. Но на меня смотрели глаза Младенца, и я смотрел на мир уже по-новому. В ящиках лежали какие-то слитки в защитной плёнке. Я включил анализатор, и на нём высветилась надпись «осмий». Тоже слово было выбито с цифровыми характеристиками и на самих слитках. Чистый осмий на маленьком транспорте без никакой охраны – просто невероятно. Самый дорогой металл в мире, из которого делают специальные защитные корпуса для кораблей и многое другое, необходимое для космической промышленности. Я внимательно изучил содержимое второго ящика, сомнений не было, и он был полностью забит слитками осмия.

Я неспешно возвращался назад в транспорт. Мой разум вёл себя странно, столько событий и переживаний за один раз. В голове вертелись какие-то мысли и догадки. Подходя к грузовому отсеку, моя рука непроизвольно сняла лазерный автомат с предохранителя, на который я его автоматически поставил после завершения осмотра транспорта. Я зашёл в грузовой отсек и сразу всё понял.

– Манго- 9, выполнили приказ? – спросил сержант.

– Так точно.

– Молодец, – произнёс лейтенант, стоявший спиной ко мне и начавший быстро разворачиваться. И я мгновенно проанализировал ситуацию, как будто всё дальнейшее уже произошло ранее. Я видел через спину лейтенанта его лазерный автомат и палец, готовый нажать на спусковой крючок, как только ствол нацелится мне в шею, самую незащищённую часть комбинезона десантника. Автомат сержанта был на плече, но я почувствовал, что и он готов его быстро использовать. У лейтенанта было две десятых секунды до выстрела, у сержанта семь десятых. У меня одна десятая секунды, чтобы сначала выстрелить в лейтенанта и пять десятых, чтобы дождаться аккумулирования заряда и одновременно перевести ствол автомата на сержанта. Я был опытным солдатом, ситуация была ясна и мои действия быстры и точны. Вспыхнули три лазерных импульса, два моего и один лазера лейтенанта, всё-таки успевшего нажать на спусковой крючок, но луч прошёл мимо меня, и два смертельно раненых человека упали на пол.