Геннадий Гога - Сингулярность

Сейчас весь инженерный отдел трудился над этой задачей. Оставалось только ждать, когда они смогут решить эту проблему, до этого времени, Харли продолжал изучать документацию.

Здесь также были собраны личные дневники персонала. Почти всё было на латыни, некоторые попадались на древнегреческом, что тоже было странно. Становилось ясно, что история людей тесно связана с Марсом, другого объяснения появления одинаковых языков на двух планетах, просто быть не могло.

Из личных дневников, Харли узнал, что его догадки относительно кремирования были верны. На Марсе почему-то был строгий закон на этот счёт. Также стало известно, что марсиане почти не занимались сельским хозяйством. Все сельскохозяйственные продукты выращивались в городах, в специальных лабораториях, а мясо делалось искусственное. Точные технологии были не известны, так как люди писавшие дневники, являлись обычными рабочими и никаким образом не контактировали с данной индустрией. Но и это было прорывом в изучении Марса. Конечно, изучать придётся ещё очень много, но уже открытые факты, переворачивали историю человечества с ног на голову.

В процессе ознакомления с документами, Харли не сразу заметил, что его вызывают по комму, ответив на звонок, он услышал знакомый голос.

–Харли, – говорил Джон. – Приходи на площадку, инженеры заставили-таки работать эти механизмы. Вильям сказал, что без тебя не начнёт.

–Бегу, – коротко бросил учёный, и отключился. Вот он, самый волнительный момент в изучении Утопии.

Уже на бегу, он вызвал Мэри, она тоже заслужила поприсутствовать при этом событии.

Сержант Харли Мороу начал принимать всё больше снотворного, просыпаясь лишь на несколько часов. Всё это он делал лишь для того, чтобы следить за развитием событий на археологических раскопках, и действиями своего двойника из сна. Время бодрствования сократилось до минимума, необходимого для удовлетворения физиологических потребностей вроде еды и похода в туалет.

Сейчас, сержант как раз проснулся чтобы сбегать на кухню перекусить, а после, вновь погрузиться в сон.

Тот Харли Мороу археолог, как раз направлялся к центру марсианского города, чтобы посмотреть, как инженеры поднимают крышку реактора. Сержанту было необходимо это видеть.

Добежав до кухни, он на скорую руку сделал сэндвич с ветчиной и сыром, плеснул в стакан молока и поедая на ходу свой обед, пошёл обратно в спальню. Проходя мимо зеркала, он взглянул на себя в отражении.

Зрелище было не из приятных. Под глазами залегали мешки, волосы и борода уже прилично отрасли и были растрёпаны, на футболке пара пятен от соуса. Несколько минут Харли колебался между желанием привести себя в порядок и продолжением сеанса сна. Мысль о том, что он не может пропустить открытие реактора и спуск в шахту, победила. Харли привычным движением взял пачку снотворного и съел несколько таблеток. Это было самое сильное снотворное, из не рецептурных препаратов. Действие таблеток погрузило Харли в сон за несколько минут.

Царство Морфея опять раскинуло мягкие объятия, и сержант, найдя нужные точки, вернулся на Марс, чтобы продолжить работу вместе со своим двойником из сновидений.

****

Мэри сидела в медблоке и ожидала окончания своего принудительного лечения. В голове раз за разом прокручивались слова Харли о том, что он запросто может отстранить её от раскопок. Для неё это было подобно смерти. Утопия стала её страстью, она не могла просто бросить всё и улететь. Интуиция говорила ей, что Харли не шутит на счёт отстранения, а значит, придётся действовать аккуратнее. Что-то подсказывало Мэри, что там, в самом сердце Утопии, под реактором, она найдёт нечто такое, что позволит ей утереть нос всему миру, и в первую очередь Харли.

От таких мыслей в голове понеслись картинки, как она, Мэри Купер, выносит из недр Утопии какую-то находку, все признают её правоту, Харли извиняется перед ней и предлагает снова быть вместе, а она гордо бросает ему, что подумает. Затем ей вручают Нобелевскую премию, всемирное признание и место в комиссии.

Всё это подпортила всплывшая из памяти рожа Харли, когда он отправлял её в медблок и гаденькая ухмылка Джона. Разум заволокло багровым туманом ярости, руки сжались в кулаки до хруста, губы растянулись в зверином оскале, а в голове поселилась единственное желание, уничтожить самодовольного и напыщенного Харли Мороу.

В самый пик ярости, дверь палаты открылась и молодая медсестра, оказавшаяся на пороге, немного отшатнулась, увидев Мэри.