Станислав Архипов - Записки ведущего. Часть 2

Наличие тракта СТР в двигателе, кроме трудностей с запретом сброса тепла в этот тракт от работающего двигателя, имело одно преимущество, о котором мы узнали много позднее. Дело в том, что по уже не раз упоминавшемся ТЗ на двигатель, разработчик КА, гарантировал что в тракте СТР температура теплоносителя не снизится ниже +5 градусов, что обеспечивало невозможность замерзания окислителя на основе азотной кислоты. Температура замерзания этого продукта лежит в районе минус 12 градусов по Цельсию. А замерзание окислителя в районе расположения электроклапана с фторопластовым уплотнением, который был разработан в Салде, могло привести деформации фторопласта и к отказу электроклапана. Кроме того, обеспечение плюсовых температур в районе клапана окислителя существенно снижало вероятность выпадения безводных солей в этом районе тракта окислителя, о чём мы не догадывались, да и никто не знал о таком явлении в то время, а значительно позже это явление привело к необходимости модернизировать окислитель.

Жёсткие требования по разнотяговости двигателей удалось обеспечить и гарантировать благодаря выбранному плану приёмочного контроля в цикле изготовления двигателей. Этот план предусматривал проведение 100%-ных огневых контрольно-технологических испытаний (КТИ), без последующей переборки и традиционных для ЖРД также огневых контрольно-выборочных испытаний (КВИ) от партии изготовления. В первое время, по причине невыполнения требований по разнотяговости, после перенастройки двигателей, приходилось повторять огневые КТИ. Конечно, после огневых КТИ двигатели проходили нейтрализацию по специально разработанной технологии для устранения остатков токсичных топливных продуктов. Таким образом каждый поставленный на КА двигатель имел как бы свой индивидуальный «паспорт» со своими техническими характеристиками. Впоследствии это позволило создать методику определения расхода топлива при лётной эксплуатации, с учётом индивидуальных особенностей каждого двигателя.

Однако, на первой поставленной на ЗИХ партии двигателей, не обошлось без трудностей. В этот день наш постоянный представитель на ЗИХ’е Вячеслав Чумак был на участке входного контроля, а я был на сборочном участке цеха, куда вскоре должны были поступить двигатели, прошедшие входной контроль. Неожиданно нас с представителем заказчика, так называли военных представителей, позвали на участок входного контроля. Там я увидел В. Ф. Чумака, чем-то сильно озадаченного. Он мне показал на сопло одного из двигателей, из которого собиралась выпасть густая капля оранжевого цвета, на которую все с изумлением смотрели. Я повернул сопло в положение, чтоб эта капля не выпала и попросил вызвать химиков с пробирками для взятия анализа. Пока их ожидали, среди собравшихся я даже услышал негромкий возглас, что работающим нужно выдавать талоны на спецпитание за вредность. Вероятно, кто-то из них был на полигоне или в Загорске и что-то слышал о таких льготах. Я хранил молчание и ждал химиков. Когда они пришли, мы сцедили эту густую каплю в пробирку. Я спросил у химиков о том, будет ли достаточно половины этой капли для проведения анализа. Они кивнули и тогда в другую пробирку я поместил часть от этой капли. Затем я попросил стакан воды и налил воду до половины пробирки. Все, в том числе и химики, смотрели на меня. Затем, с видом фокусника, я встряхнул несколько раз пробирку и вылил содержимое себе в рот. Возникло молчание, а я подошёл к химикам и начал договариваться о времени получения результатов анализа. Потом я сказал, что этот продукт к гептилу не имеет никакого отношения, а представляет собой соединение следов азотной кислоты и продуктов нейтрализационного раствора, которые не были удалены при вакуумной сушке. Собравшиеся начали расходиться, обсуждая случившиеся. Ко мне подошёл начальник участка, по нему было видно, что он значительно разволновался, и спросил не нужно ли мне налить чего-нибудь покрепче. Я рассмеялся и сказал, что без закуски не пью.

На обеденный перерыв мы шли вместе с Чумаком, и он всё переживал не случится ли со мной что-нибудь. Я его успокоил и сказал, что покидать этот мир не собираюсь. Потом обратил его внимание на оранжевый цвет той злополучной капли, что явно говорило об азотнокислотном происхождении продукта, а запах гептила в ней отсутствовал полностью. Затем я ему напомнил, что я вообще-то испытатель и в данном случае провёл испытание на себе, чтоб не дать хода распространению панических настроений среди работающих в цехе. Про появление капли я в тот же день сообщил в Салду. Технологический процесс нейтрализации двигателей после огневых КТИ был доработан и больше ни о каких «выделениях» из двигателей я не слышал.