Михаэль Кирофф - Эскадра

– Мерлин? Источники?! Джорэм, сделай скидку на возраст! Мне еще нет нескольких тысяч!

– Хорошо, расскажу вкратце. Именно на Земле стихийная магия достигла в свое время небывалых высот. Научившись использовать "энергию мирового эфира", колдуны могли обрушить горы и высушить моря. Но они… Как бы это сказать по-простому… Они зазнались, Жан-Клод. Решили, что умение управляться с энергией эфира делает их какой-то "высшей расой" – и это несмотря на то, что по рождению они были такими же землянами как, например, ты. Могущество может вызывать уважение, но пренебрежение вызывает лишь злость. И погрязшие в пренебрежении к остальным, маги быстро стали объектом не уважения или даже поклонения, а искренней и жгучей ненависти со стороны большинства людей вашего мира. Еще немого – и их просто перебили бы, не считаясь с потерями. А именно тогда не только сильнейшим, но и мудрейшим магом Земли был Мерлин, друг тогдашнего короля Британии Артура (да-да, все это произошло не просто "давно", а ДЕЙСТВИТЕЛЬНО давно). Мерлин решил, что единственный выход – лишить магов доступа к мировому эфиру или "мане", как они его называли. Учитывая, что ему была уже чортова уйма лет и жизнь свою он поддерживал исключительно магией, еще не подозревая об иных своих способностях, решение о закрытии "магических источников" было для него форменным самоубийством. Но, тем не менее, он пошел на этот шаг. Единственный на Земле, кто был способен по-настоящему "запечатать источники", он просто взял и сделал это… Не подозревая, что запечатал их не только на своей планете, но и во всей этой Вселенной. Однако ему удалось! А потом он – исчез, потому что стихийные маги не могут жить так долго без «подпитки», им надо либо становиться кем-то другим, либо умереть.

– То есть он пожертвовал собой… Но ради чего? Ведь, насколько я понял, реальная опасность миру не грозила?

– Ну какая-то, в общем, грозила. Взорвав ненароком какой-нибудь вулкан, можно было запросто угробить население целой страны, и тогдашние маги на подобные "мелочи" внимания вовсе не обращали. Но Мерлин, конечно, думал не об этом. Он видел, что его товарищи, его камрады-маги, многие из которых были его собственными учениками, превращались в… Да в откровенную мразь они превращались. Их интересовала только власть, а об ответственности они и не вспоминали. Вот Мерлин им и напомнил… Тем способом, которым мог, и за ту цену, которую пришлось заплатить.

– Коньяк еще остался?

– У опытного вероятностного мага вероятность того, что выпивка закончилась, равняется чистейшему математическому нулю!

– Тащи. Я, чорт возьми, хочу выпить в память об этом парне.

– Ты про Мерлина?

– Да!

Джорэм направился к пещере, где они временно обустроились, за своим никогда не пустеющим бочонком коньяка. А идя туда и обратно, он думал: "А действительно ли тогда, когда я жил на Земле и был известен под именем Мерлин, я сделал все от меня зависящее? Или все-таки нет? И не были ли мои действия продиктованы тем же властолюбием, ведь вероятностная магия вовсе не зависит от источников магии стихийной?"

Проклятые вопросы, не находите?

На следующее утро Джорэм был угрюм, погружен в себя и несловоохотлив. Иной сказал бы, что великий колдун пребывает в похмелии – но ведь у вероятностных магов вероятность похмелья стремится к нулю с обратной стороны. Так что дело было явно не в этом.

– Тебе пора обратно, – сказал Джорэм.

– Надоело меня учить? – ответил Жан-Клод, которого похмелье вовсе не минуло, ибо он не был вероятностным магом.

– Не надоело. Просто больше нечему. В "стихийке" я толком не разбираюсь – незачем было разбираться. А в моих вероятностях никогда не разберешься ты. Будь благословен богами, мною в первую очередь, да пребудет с тобой сила, если ты ее где-нибудь найдешь, ну и иди с миром… И не спрашивай, куда. Ибо "нафиг" будет самым простым и вежливым ответом.

– Мы еще встретимся?

– Уверен. Доподлинно знаю. И тебе гарантирую. Такой ответ тебя устроит?

– Да! Только будь любезен, отмотай назад этот самый квант времени… А то полсотни аборигенов меня, наверно, заждались!

– Сейчас отмотаю, момент… Только извини, полсотни аборигенов обещать не могу. За время твоего отсутствия в их временном потоке у ребят успели возникнуть, хммм, определенные проблемы.

Жан-Клод оказался вдруг на том же самом месте – и одновременно не на том. Но теперь его это не удивляло, так как он знал, что место и правда то же самое, просто теперь он опять "самую чуточку не тогда". Дикарей же, равно как и вообще чего-либо живого, поблизости не ощущалось. Зато откуда-то с востока тянуло жарким ветром, который больше бы подошел песчаной пустыне, чем "мокрым" джунглям. И это его изрядно обеспокоило. Хотя бы потому, что именно в той стороне он посадил и замаскировал свою "скакалку", слишком близко, как впоследствии оказалось, к селению местных. Но сейчас было важно не это. Важно было то, что одним из объяснений "ветра-суховея" могло быть проникновение постороннего в двигательный отсек, вызвавшее автоматическую самоликвидацию реактора, а это – килотонн пятнадцать… И крайне неприятная радиация, которая капитану Дюпону вот ни капельки не нужна. А вот "скакалка" – напротив, жизненно необходима.