Дарья Гусина - У каждого свои недостатки

– Да, Сэм, когда ты пришла к нам в театр, у меня было огромное желание схватить тебя, раздеть и страстно отыметь. Теперь, глядя на то, во что ты превратилась, я хочу обнять тебя, омыть слезами и покормить с ложечки.

Ах, Стив. Ты всегда был прямолинеен, за это я тебя и люблю.

В комнате я принялась копаться в сумке. Под руку попался корсет из латекса. Я специально заказала дышащий театральный латекс в Сети и к следующему выступлению распечатала на принтере особый «бронелифчик». Даже несмотря на мою нынешнюю худобу, кое-какие женские признаки у меня имелись. Каждый раз перематывать грудь было бы неудобно. Поэтому пришлось сотворить корсет, который заодно слегка увеличивал плечи. Латекс превратил мои и так небольшие выпуклости в плоскости. Испытать «реквизит» я не успела.

Я сложила в сумку черно-красное платье, ставшее неопрятным после вчерашних приключений, подумала и надела латексную «грудь» под безразмерную футболку, подарок Стива на день рождения.

– Готовы, мисс Модести? – спросил заглянувший в каюту Пайк. – То есть… мистер Модести. О, – при виде «неретушированной» версии меня слуга нахмурился: – Мне кажется, перед дорогой вам нужно поесть.

Последовав за камердинером, я робко вошла в кают-компанию. Кир Демидов стоял у иллюминатора. Он обернулся, и я чуть-чуть расслабилась. На властного, надменного олигарха наследник «Си Эс» был мало похож. Хотя, возможно, такое ощущение создавалось из-за домашнего вида хозяина яхты.

Передо мной стоял высокий парень довольно крепкого телосложения. Красивый, с некоторым смущением отметила я про себя: ясные серые глаза, темные волосы (к слову, несколько длиннее, чем у меня), твердый подбородок с ямочкой, широкий разворот плеч, узкие бедра. Небрежность стиля молодого человек – мятая футболка с эмблемой «Си Эс», низко сидящие джинсы, легкая небритость – только подчеркивали производимое им впечатление уверенности. После женоподобных мальчиков из труппы Демидов напомнил мне расслабленного хищника на отдыхе.

– Мистер Сэм Модести, – громогласно представил меня Пайк.

Демидов шагнул ближе. К моему удивлению, он был бос.

– Добро пожаловать на «Каллиопу», Сэм Модести, – произнес он на англе без всякого акцента. – Жаль, что наше знакомство произошло при… неприятных обстоятельствах. И мне очень жаль, что я был в них косвенно замешан.

– О, ничего, сэр, – промямлила я, – все ведь разрешилось? Это недоразумение ведь разрешилось?

– Пожалуй, – Демидов кивнул. – У меня есть пара вопросов к вам, Сэм.

– Да, конечно, – вздохнула я.

Разумеется, у него есть ко мне вопросы. Хорошо, если задавать их будет только он, а не личная служба безопасности.

Однако молодой человек сказал:

– Позавтракайте на «Каллиопе». Челнок прибудет через полтора часа.

Он отвернулся к окну, словно не ожидал каких-либо возражений. Само собой, он их не ожидал. Ему когда-нибудь кто-нибудь возражает? Сколько ему лет? Не думаю, что намного больше, чем Стиву. Тридцать? Тридцать два? Я покосилась на камердинера. Тот ободряюще мне кивнул.

За столом прислуживал Пайк. Передо мной возник столовый прибор, к счастью, без всяких странных ложек и вилок. Еда была простой: яйца (очень свежие, а не сублимат), бутерброды с ветчиной и сыром и натуральный кофе. Ни икры, ни водки. Я постаралась вспомнить все, что читала для театра об этикете и жизни богачей.

– Ничего, если я буду обращаться к тебе на «ты»? – Демидов перешел на ориенту. – Кажется, я значительно старше тебя. И англа всегда так официальна.

Ой, плохо! В ориенте есть родовые окончания. Как бы не запутаться.

– Да, конечно, – улыбнулась я.

– Модести – сценический псевдоним? – с неожиданным любопытством поинтересовался Демидов.

– Нет, – я покачала головой, – это мое настоящее имя. Я не актри… не актер. Мне пришлось заменить заболевшего исполнителя. На самом деле, я режиссер-постановщик.

– Ты? – молодой человек недоверчиво смотрел на меня, наклонив голову набок. – Сколько тебе лет?

– Восем…надцать, – выдавила я.

– Не дал бы тебе больше пятнадцати, – сказал Демидов.

На самом деле, мне скоро двадцать один. Но я же мальчик, хрупкий подросток.

– Да… я… все так говорят. Но, в конце концов, это ведь все… все эти пьесы, что я ставил… это не то, чем можно гордиться, верно?

Демидов кивнул:

– Пайк сказал, что до сегодняшнего утра ты был не в курсе того, как оказался… – молодой человек кашлянул.