Юрий Орлов - Здравствуй, Марабу!

В здании порта особенно чувствовалась тревога. Она витала повсюду.

Вот она зазвучала металлическим голосом репродуктора, предупреждающего об опасности появления ночью на улицах города. Вот мелькнула в глазах старого полковника ВКС, вот блеснула на погонах девушки-сержанта Безопасности.

Ему вспомнилось воздушное белое платье, в котором Мария пришла на выпускной бал военно-космической школы. И её слова, сказанные на прощанье:

« – Ну, вот и всё. Скоро ты станешь завоевателем. Мы никогда не сможем стать прежними – беззаботными и счастливыми. Все хорошее остается позади. Не будет больше нашего уютного местечка у родника и твоего теплого марабиного пальто».

Вспомнились книги – несколько пухлых томов, хранившихся в кабинете у отца. Там были красочные рисунки исчезнувших видов: животных и растений. Мария почему-то всегда плакала, рассматривая их. Слоним тогда не понимал её сентиментальных слез, никак не мог взять в толк, чем они вызваны. А она тихо стучала своей маленькой ладошкой по картинкам и повторяла каждый раз одно и тоже:

« – Смотри, какие красивые цветы! Этих цветов, ящериц и обезьян мы никогда живыми не увидим! Понимаешь, их нет, и уже не будет!»

Слоним носил эти книги в школу, показывал друзьям, но они только пожимали плечами и посмеивались – среди них мало кто вникал в трагедию вымирания.

Он вспомнил свое прозвище, связанное с одним из рисунков. Когда-то оно казалось обидным, но теперь вызывало только улыбку.

Уже много лет его не дразнили Марабу.

Слоним заснул под утро. Спал недолго. Его разбудил металлический голос:

– Подъём! Подъём! Подъём!

Он услышал щелчок дверного замка, одновременно с которым камера ядовито осветилась светом ламп. В проеме дверей появилась лейтенант Дора Карина.

– Меня уполномочили сообщить, что вы успешно прошли тест на нормальность реакций. Ваша кандидатура в числе прочих избрана Госмозгом для операции «Внедрение». После завтрака мы начнем работу. Сначала вас подвергнут сканированию. Нам необходимо извлечь некоторую генную информацию, чтобы составить картину о прошлом ваших предков.

– Член Лиги не обязан работать на Безопасность, – возразил Слоним.

– Не беспокойтесь, капитан. С нашей стороны это просьба, а не приказ. В конце концов, несмотря на Закон о двоевластии, мы делаем с вами одно дело. Вы здесь не как член Лиги, а как гражданин. Итак, после завтрака мы вас ждем у себя в клинике. Вас проводят.

Кабинет был загроможден аппаратурой – лазерными и силовыми установками, сфокусированными в область кресла, расположенного напротив стола.

Крохмаль, по всей видимости, не уважал военную форму, предпочитая белый халат, надетый прямо на голое тело. Из-под халата торчали худые волосатые ноги.

– Садись в кресло! – неожиданно переходя на «ты», приказал он. – Всё молчишь! Ничего, скоро разговоришься!

Сдержав себя, Слоним спросил, указывая на халат:

– К чему весь этот камуфляж?

Это привело Крохмаля в бешенство. Его лицо мгновенно налилось кровью, и он закричал, брызгая слюной:

– Молчать! Отвечать на вопросы!

Слоним поднял брови.

– Так что же все-таки делать – молчать или отвечать?

Крохмаль взял себя в руки. Кровь отхлынула от его лица. Он сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Не открывая глаз, он произнес:

– Приступим, что ли?

– Присаживайтесь, – Дора подтолкнула Слонима поближе к креслу. – Сейчас вам надлежит выпить один очень ароматный напиток. Затем вы ответите на несколько несложных вопросов. – Она подала Слониму стакан с густой буро-зеленой жидкостью, которая оказалась сладковатой на вкус.

– Лейтенант, вы свободны, – приказал Крохмаль.

– Я бы хотела присутствовать на эксперименте…

– Нечего за мной шпионить! Оставьте нас, я сказал!

Дора хлопнула старинной дверью, и неожиданно резким толчком воздуха смело на пол настольную лампу. Кабинет погрузился в темноту, где светились только глаза индикаторов на приборах.

Крохмаль зажег спичку. Спичка погасла. Зажглась новая, разнося по кабинету запах серы.

Крохмаль залез под стол и вскоре выполз оттуда с горящей свечой. Пока он долго и сосредоточенно капал парафином на стол, Слоним всматривался в его лицо с удивительно близко посаженными глазами и запавшими щеками, резко обозначившими широкие скулы.

– Слушаю с интересом, – повторил Крохмаль. – Не бойтесь. Это простая процедура.

Щелкнул какой-то тумблер, аппаратура включилась, и послышался её мерный гул.