Т Флорео - Я вернусь

Они прошли в зал ожидания, прилегающий к платформе. Там у них снова проверили документы, прогнали через металлодетектор и заодно наскоро прохлопали по карманам. Хотели проверить и багаж, но багаж Юра с собой не брал, поверил обещанию, что на станции ему все предоставят, да и визит не должен был быть слишком длинным. Кир болтал с охранниками, непринужденно, как старый знакомый, спрашивал о женах и детях, обсуждал результаты вчерашнего матча.

Кроме них в зале никого не было. Несколько рядов белых пластиковых кресел, автомат по продаже напитков, пол, покрытый зеленым утоптанным ковром, на изогнутом стеклянном потолке – абстрактный рельеф, в котором угадывалось что-то космическое. Вне контекста, все это было бы похоже на провинциальный вокзал, но мысль о том, что там, за двустворчатой дверью в конце помещения, лежит путь на геостационарную орбиту, придавало всему ауру строгой значимости.

– Могли бы и быстрее пропустить, – Кир попрощался с охраной, догнал Юру. – Пять минут осталось. Бежать не обязательно, без нас не уедут, но предлагаю быстрый шаг, чтобы никого не задерживать.

У гондолы их снова досмотрели, но уже без особого тщания. Юра осторожно взошел по опущенному на платформу трапу, который поднялся, как только он вошел в кабину. Кир со скучающим видом плюхнулся в кресло, рядом со строго одетой женщиной, лет сорока на вид. Юра же остался стоять, осматриваясь.

Это был один из новых челноков. Старые, опытные образцы, похожие на подмокшие пончики из композитной стали, прикрытой антирадиационными щитами, имели только несколько крошечных круглых иллюминаторов и чисто утилитарную обстановку. Сейчас их использовали для перевозки грузов. Новый был похож скорее на смесь авиалайнера и летающей тарелки. Белый, с приятно изогнутыми линиями, панорамными окнами из прозрачного углепластика, заменяющими целые секции борта, от потолка и до пола. С удобными креслами и ретрофутуристичным декором внутри.

Земля уходила из под ног, весьма буквально. Юра даже не почувствовал толчок, когда гондола отправилась. Не было слышно и никакого отчетливого звука двигателей, только может едва различимое гудение, скорее ощущаемое всем телом, чем слухом. Вот уже видны крыши комплекса. Пляж. Бар, из которого он только недавно вышел. Через пять минут, как на ладони был город, выросший вокруг лифта. Еще через пятнадцать минут зрелище наскучило. Все же, это не слишком отличалось от обычного полета на сверхзвуковом международном рейсе, разве что, пейзаж не катился под треугольное крыло, а уменьшался, как будто Юра крутил колесо мышки на спутниковой карте.

Он сел рядом с Киром. Тот был прикован взглядом к экрану телефона.

– И дальше что делать?

– Ждать. – Кир махнул рукой с телефоном. – Пока не выйдем в стратосферу, все равно ничего интересного не будет. Тогда будет красиво пару минут, а потом снова тоска.

– Даже гиду рассказать нечего?

– Могу в подробностях рассказать о магнитной подвеске гондолы. Поможет уснуть.

– Ладно, понял.

Найти способ убить время было не сложно. Юра развернул планшет, запустил графический редактор. Залил светлым небесно-голубым цветом фон. Махнул изогнутую линию, другую. Они сходились в точку в левом верхнем углу и разливались широкой дельтой в правом нижнем. Наметил белым округлые, бугристые очертания облаков. Начало положено, теперь дело за малым – десяток часов работы, полсотни слоев шейдинга. Но не сейчас, потом. Вспомнив что-то, он открыл папку с набросками и заметками, отлистал назад, к тому, что привело его сюда. Визит в музей космонавтики.

Знакомый американец, с благоговейным придыханием рассказал ему, когда-то, что в музее он своими собственными руками трогал модуль “Алмаза”, вернувшийся из космоса. И страшно удивился, когда узнал что Юра, тоже к звездам совсем не равнодушный, так там и не побывал за много лет в Москве. Юра не нашелся, что ответить тогда. Но мысль засела в голове.

И все-таки в музей космонавтики он попал только через год, когда случайно оказался на ВДНХ в какое-то воскресенье, когда совершенно некуда было спешить. Ничего, кроме разочарования, он там не нашел. Что за странная идея, загнать тягу к небу в тесный подвал… Стайки детей с листками бумаги переходили от макета к макету, и с серьезным видом что-то записывали. В их огромных, чистых глазах стояла смертная тоска и читалось желание бегать по залу и галдеть. Обычнейший шуруповерт на стенде, почти точь-в-точь такой, что лежал у Юры на даче. Терминалы, в которых можно было ответить на вопросы об истории покорения космоса. В вопросах сквозила уязвленная национальная гордость, высадку человека на Луну и космический лифт они тактично обходили стороной. Тот самый возвращаемый модуль “Алмаза”. Он был зеленым и шероховатым. Может быть, еще и слегка радиоактивным. Но не более того. Ни он, ни метеориты, на ощупь похожие на обычные камни, не вызывали священного трепета, не смотря на их прикосновение к бесконечному. А вот пронзающая небо ракета монумента “Покорителям космоса” или памятник Гагарину – вызывали. Все вдохновение, которое он вынес из визита, уложилось в портрет охранника, который рассматривал отобранную у Юры бутылку с ликером. “Неплохо, я на новый год такой пил”, так, кажется, он сказал.