Алёна Лонкина - Красная гора [litres самиздат]

Взобраться на гору ему так и не удалось, в том числе и с подручными средствами. Поскальзываясь и скатываясь с песка, он то и дело вспоминал, почему то улитку из той задачи. И никак не мог припомнить вопрос задачи. То ли, за сколько дней, то ли доберется ли вообще… Возвращаясь на базу, он продолжал мучиться и гадать. Он подумывал дать горе название, по праву первооткрывательства. Но так и не решил: в честь жены или в честь детей. Он все время хотел спросить у сонного диспетчера, сможет ли он передать пару слов Ксюше, что всё в порядке, что ничего не происходит, и она снится ему постоянно вместе с Наташкой и Юликом, но решил, что лучше не делать этого через незнакомого человека, который наверняка все перепутает или вовсе забудет. Потому он просто считал дни, вёл дневник и наблюдал за красной безымянной горой…

За день до отправки он решил в последний раз сходить к ее подножию, попрощаться, и может даже взобраться наконец. Пометившись у диспетчера, он в приподнятом настроении быстро доел последний запасной паёк и, захватив экипировку, отправился к горе.

Ночью прошел сильный ураган, и ветер обнажил многие камни, скрытые под серым песком. К горе он подошёл в полдень. Никакая буря не способна была ей навредить. Однако местами красный песок облетел, оголив такого же цвета камень, который оказался не гладким, а в выступах, похожих на кривые ступени, которые как будто вылепили могучие руки великана. М, ещё раз обойдя вокруг подножие горы и, в который раз, не обнаружив ничего примечательного, начал восхождение. Цепляясь крюками за отвесные места, он осторожно искал ногой выступы. Пару раз он почти срывался вниз, не найдя очередной опоры, и беспомощно барахтался в громоздком неуклюжем скафандре. Прошло около часа, прежде чем, взмыленный и запыхавшийся, он, наконец-то нащупал последний выступ. С вершины горы ему открылся всё тот же мрачный вид бескрайне пустыни: серой и мёртвой. Гораздо интереснее была сама вершина. Красного песка больше не было. Пройдя немного вперёд, осторожно ступая по незнакомой поверхности, он вдруг заметил, что сквозь камень проступали странные зелёные вкрапления. Нагнувшись, М. с удивлением обнаружил, что они напоминают обыкновенный земной мох. Он присел на корточки, еле удерживая равновесие, чтобы лучше рассмотреть находку. Сначала он решил, что это очередная галлюцинация, напоминающая ему о Земле, но, сколько он не вглядывался в них, они не исчезали и не преображались в более сложные узоры. Перед ним, пускай и в самых малых, даже ничтожных масштабах была жизнь. Такой мох он много раз видел на лесных деревьях, у самого основания ствола и никогда не обращал внимания. Теперь же он смотрел на него, как на настоящее чудо, чуть ли не дар Божий в безжизненной серой пустыне.

М. долго смотрел на мох, не отрываясь, пока не зарябило в глазах и не стало ломить спину от неудобной позы, и тогда, очнувшись, он решил взять образец на анализ. Дрожащими руками он стал копаться в сумке, ища щипцы и контейнер. В голове его кружились и путались мысли: экспедиция удалась… он нашёл…что теперь будет…переворот в истории…Ксюше бы рассказать…не поверит…нужно как можно больше взять…чтобы всем хватило…наверняка попросят другие…это значит мы не одни…ага, как в той шутке: есть ли жизнь на Марсе? есть, есть… мы не одни…

Щипцы он так не смог найти, видимо оставил на базе. Открыв контейнер, он осторожно начал соскабливать в негр рукой зелёные пятна. Пальцы не слушались в толстой кожаной перчатке. Пришлось долго бродить и долго лежать на коленях, ища наиболее пышные участки. Убрав наконец наполненный контейнер, он в последний раз взглянул на вид, открывавшийся с вершины и на оставшийся мох, который показался ему вдруг светящимся изумрудом, и стал спускаться с горы. Похлопав в последний раз по красному камню, он решил, что нужно поспешить на базу, собирать вещи и обрадовать через диспетчера управление своим неожиданным открытием…

Не пройдя и трёх метров в сторону базы, он почувствовал странное жжение на руке, которой он и собирал образцы. Сначала он не обратил внимания, сославшись на усталость, но скоро жжение усилилось и распространилось от пальцев к ладони, а затем к предплечью. Когда он подходил к базе, горела уже вся рука и грудь. Невозможность снять скафандр тотчас и осмотреться только усиливала боль. Наконец, очутившись в пропитанной теплым живительным воздухом комнате, он стал, путаясь в замках и кнопках, стягивать скафандр. Раздевшись до трусов, он подбежал к зеркалу и обнаружил пятна, покрывающие правую руку и переходящие на правую сторону груди, похожие на крапивницу, которые продолжали гореть и чесаться от прикосновения. Однако дальше груди пятна не пошли. Скорее всего, был виноват мох, но объяснить, как его частицы попали через трехслойную перчатку скафандра, М. не смог и не успел подумать над этим: пронзительно заверещал телефон. 6 часов вечера – проверка диспетчера. Не одеваясь, М. подбежал к трубке:

Читать дальше