Сергей Курашов - Последний полёт [litres самиздат]

– Как он передвигается так легко в пространстве? Здесь нет никакой опоры, и реактивного двигателя у него нет, – удивился Клиновой.

– Он передвигается в гравитационном поле, как наш земной осьминог в воде. Это, конечно, моё предположение, но другого объяснения я не вижу, – ответил Быков. – Посмотрите, Антонович, какие у него глаза. В них чувствуется мысль.

– Э-хэ-хэ, – усмехнулся космический волк. – Хм! Ха-ха-ха! – откровенно расхохотался он. – В гравитационном поле плавают …ха-ха! В глазу чувствуется мысль … а-ха-ха! Пацан, ты не был на Каболусе. Там такие твари, которые везде прыгают и плавают и кушают курсантов разгильдяев на ужин, бродят стадами! А уж, какие глазки у них красивые – у каждой по десятку и все сияют разумом. Однако они не разумнее какой-нибудь земной жабы. Ха-ха, ох, уморил ты меня, Андрюша.

Быков видел разинутый от смеха рот старика. Верхней губы не было видно из-под усов, и, казалось, что жёлтые от старости, но ещё крепкие зубы растут прямо из этих сивых волос. Чувство неприязни шевельнулось в нём. Старик явно издевался над юнцом. Выкрикнутое Клиновым: «Пацан» – ударило по самолюбию.

Четырёхрук приблизился вплотную. Он был чуть больше зонда. Его изображение исчезло с экрана. Зонд сильно качало. На экране прыгали то астероиды, то какие-то тени. Показалось изображение ползущей по объективу щупальцы, покрытой шишками, наростами, трещинами. Четырёхрук ощупывал неизвестный ему предмет. Вот он оттолкнул зонд от себя, раскрутов относительно поперечной оси – на экране замелькали астероид ы, другой четырёхрук, звёзды, тлеющие сквозь газовый туман.

– Уведите зонд от зверя, курсант, – приказал инструктор. В голосе его ещё чувствовалась насмешка.

– Мы можем обжечь его струёй плазмы.

Уведите зонд от зверя. Он может лишить нас зрения. Поломает антенну или объективы раздавит.

Быков включил двигатель корректировки на самую малую мощность, затем сориентировал зонд так, чтобы был виден четырёхрук. Поток плазмы, видимо, ошеломил его, но вреда не причинил. Этому жителю космоса было не впервой встречаться с такими штуками как жёсткое излучение, плазма и тому подобное. Он двинулся было, к зонду, но Быков опять включил двигатель и отвёл автомат подальше. Затем произошло нечто странное.

Бесформенное мешкообразное тело четырёхрука начало пульсировать, сплющиваться и приняло форму блюдца. Внутренняя полусферическая поверхность «блюдца» стала гладкая и блестящая. По ней побежали пульсирующие волны. Они начинались в центре и бежали к краям.

Быков включил осциллограф. На его экране заметались синусоиды, пилообразные графики, замысловатые кривые.

– Смотрите, инструктор, многие элементы графиков повторяются. Ведь это он передаёт своим о нашем зонде!

– Возможно, возможно. Но это ещё не говорит о его разумности. Передавать информацию друг другу могут многие животные.

– Антонович, – опять перешёл на неофициальный тон Быков, (обида прошла), – я засёк направление, куда он направил свой локатор. Мы туда пошлём зонд, и посмотрим, с кем он разговаривает.

– Ну-у, хорошо, Андрей, – Клинового самого заинтриговали эти события и он согласился с курсантом.

Зонд продвигался в глубину газопылевого тора. Энергия пылинок и молекул газа увеличивалась. Тор внутри был явно теплее. Приборы зонда регистрировали химический состав пыли и газов.

– Не удивительно, что в этом бульоне возникла жизнь, – восторженно разглагольствовал Быков, – наш земной океан – просто стакан пресной воды по сравнению с этой бочкой сметаны. Жизнь не могла здесь не возникнуть. А что до способа передвижения, так мы на наших планетах – пленники гравитации, а они – нет. Они используют гравитационное поле как осьминог воду – свою стихию, как паук свою паутину. Они перебирают силовые линии гравитационного поля , дергают их, если хотите; короче, двигаются по ним.

– Силовые линии полей – это абстрагирование, курсант, – охладил его пыл Клиновой, – на самом деле их нет. Придумайте что-нибудь пооригинальнее, – в его голосе опять послышалась насмешка.

– Интересно, как он, наш четверорук, видит и чувствует свой мир? – размышлял вслух Быков, стараясь не замечать ехидных реплик Клинового. – Для нас космос – это чёрное холодное пространство. Они, наверное, видят потоки излучения, могут пощупать их. Да, да! Щупать излучения! Не смейтесь! Они по желанию могут видеть в разных диапазонах, в поляризованном свете, при помощи радиоволн, наконец. Мрачные дикие астероиды, на которых живут, они видят как глыбы из драгоценного камня, сверкающие всеми гранями. Потоки газов и пыли для них – ветер, пахнущий, … чёрт возьми, откуда мне знать, чем всё это может пахнуть (ехидная усмешка Клинового); и посреди всего этого – разноцветные косматые светила с их протуберанцами, невидимыми для нас гравитационными связями, тончайшими взаимодействиями. Несказанно великолепные миры наших планет это просто чёрно-белый снимок фотографа-недоучки по сравнению с тем миром, в котором живут они.