Феликс Бабочкин - Луна-16 [litres самиздат]

Бабочкин машинально взял с кухонного стола стакан с холодным недопитым с ночи чаем, сделал глоток. Срочно, надо же. Лунное затмение что ль надвигается? Не смешно. «Что стряслось?»-спросил он, подавившись чаинкой и тоже закашлялся. «Поверьте, это очень важно. Для меня». «Хорошо, но…» «На улице Гагарина, недалеко от Технологического университета где вы были, есть кафе «Мотылёк» с уличной верандой. Я буду ждать вас там ровно в полдень». «Подождите, это в Королёве?»

Однако ответа не последовало. Трубка закашляла, а потом в ней раздались короткие гудки. Феликс взглянул на часы- времени в обрез даже если ехать на своей машине. Но заводить ниссан после бурной встречи с приятелем было неосмотрительно. Что это я?– вдруг остановил себя Бабочкин. Думаю о поездке, как о решенном вопросе. С какой стати я помчусь сломя голову за тридевять земель, что понадобилось старику? Ну да, ему кажется уже тогда было глубоко за семьдесят. Как держали в институте, непонятно, вероятно за прежние заслуги. С другой стороны, человек бы не стал просто так звонить журналисту и требовать срочной встречи. А-а, ну понятно, наверное Миловидова хотят по старости вынести из института и он надеется на помощь прессы. Но он ошибся, Феликс теперь не имеет отношения у федеральным СМИ, которые как-то могли бы повлиять на эту ситуацию.

Раздумывая так, Бабочкин даже не заметил, что уже чистит зубы. Значит решено, он едет в Королёв. Нельзя игнорировать человека, даже если ты думаешь, что не можешь ему помочь. Может, твое слово и будет для него реальной помощью. Через мобильное приложение заказал на одиннадцать часов такси.

По дороге в Королёв с помощью смартфона восстановил в памяти некоторые факты по «Луне-16». Вообще, журналист Бабочкин, как скульптор работал только с тем материалом, который был нужен ему теперь. Потом быстро его забывал. Не помнил порой о чём писал на прошлой неделе. Так его мозг освобождался от ненужного хлама, чтобы ничего не мешало создавать новую иллюзию. Любой сюжет или фильм – это иллюзия автора, его субъективный взгляд на события. На основе некоторых вроде бы реальных фактов, за достоверность которых не может ручаться никто.

Итак, «Луна-16» совершила мягкую посадку в районе Моря Изобилия 20 сентября 1970 года в 8 часов 08 минут. На борту станции был установлен буровой станок. О конструкции этого бура и о её создателе, Феликс и делал сюжет прошлой осенью для научно-популярной передачи «Технопарк». С помощью уникальной буровой колонки впервые в мире автоматическая станция доставила на Землю лунный реголит. Именно автоматический режим управления аппаратом, стал главным достижением той космической миссии.

Феликс почувствовал очередную ностальгию по прошедшим временам и безвременно исчезнувшей из эфира, вполне приличной, рейтинговой программы, где он, как журналист, играл основную скрипку. В передаче преобладали авиационно-космические темы, и Бабочкин, фактически как главный редактор, позволял себе высказывать в ней всё, что считал нужным. Это редкая удача для телевизионщика- не иметь дышащих в затылок редакторов и вечно придирающихся по поводу и без повода начальников. Главная мысль всех его прошлых сюжетов- мы не одиноки во вселенной, потому что в бесконечности не может быть исключений. Передача канула в лету вместе с каналом, на котором выходила. Время от времени Феликс подумывал о воскрешении программы. Космическая тема была мила и близка его сердцу. Но на нее нужны были спонсорские деньги. Раскошеливаться же никто из бизнесменов- толстосумов в нынешние тяжелые времена, не торопился.

Профессор Миловидов сидел в дальнем углу крытой коричневым тентом веранды кафе «Мотылёк». Заведение была довольно уютно- резные деревянные перегородки между рядами столиков, увитые зелеными плющами и диким виноградом, декоративные, в виде старинных керосиновых ламп, светильники на тонких, витых столбиках.

Перед Поликарпом Матвеевичем стояла полупустая чашка с кофе на крохотном блюдце, пачка отечественных сигарет и пепельница с тремя окурками. Значит, пришел много раньше. Он сидел, свесив на грудь седую, в желтых подпалинах голову. Казалось, дремал. Непослушные, густые не по годам волосы, были растрепаны, придавая его виду некоторую небрежность. Однако костюм на нём был шикарный-черный в мелкую, еле заметную синюю полоску. И красный, почти алый галстук, завязанный крупным узлом под воротником иссиня-белой рубашки. Картофельный нос с крупными порами покачивался, словно шхуна на волнах. «Храпит что ли?»