Питер Уоттс: Революция в стоп-кадрах [сборник litres]

ТИШИНА: 3 СЕК.

СА: Вы свободны.

ВЫ СОБИРАЕТЕСЬ ОТПРАВИТЬСЯ В ПУТЕШЕСТВИЕ, И ОНО ПРИВЕДЕТ ВАС К КОГНИТИВНОЙ АВТОНОМНОСТИ, КОТОРУЮ ВЫ НЕ ИСПЫТЫВАЛИ НИКОГДА ПРЕЖДЕ. ХОТЯ НЕКОТОРЫЕ КЛИЕНТЫ ОПИСЫВАЮТ СВОИ ПОГРУЖЕНИЯ В СОЛНЦЕ КАК «ЭКСТАТИЧЕСКИЕ», «РЕЛИГИОЗНЫЕ» И «ПРИНОСЯЩИЕ ГЛУБОКОЕ МОРАЛЬНОЕ УДОВЛЕТВОРЕНИЕ», КОРПОРАЦИЯ «ПРОМЫШЛЕННОЕ ПРОЗРЕНИЕ» НЕ ГАРАНТИРУЕТ ВАМ ПРИЯТНОГО ОПЫТА. МЫ ПРИНИМАЕМ НА СЕБЯ ЛИШЬ ОДНО ОБЯЗАТЕЛЬСТВО: ОБЕСПЕЧИТЬ ВАШ КОНТАКТ С ФИЗИЧЕСКИМ ОКРУЖЕНИЕМ, ПОЗВОЛЯЮЩИМ ВАМ ОСОЗНАТЬ СОБСТВЕННЫЙ МЫСЛИТЕЛЬНЫЙ ПРОЦЕСС ТАК, КАК ВЫ НИКОГДА НЕ МОГЛИ. МЫ НЕ НЕСЕМ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА СОДЕРЖАНИЕ ВАШИХ МЫСЛЕЙ ИЛИ ЗА ПОТЕНЦИАЛЬНУЮ ТРАВМУ, НАНЕСЕННУЮ ИХ ПОЯВЛЕНИЕМ. ЗАКЛЮЧАЯ ДАННЫЙ КОНТРАКТ, ВЫ НЕДВУСМЫСЛЕННО И ОДНОЗНАЧНО ОСВОБОЖДАЕТЕ КОРПОРАЦИЮ «ПРОМЫШЛЕННОЕ ПРОЗРЕНИЕ», А ТАКЖЕ ВСЕХ ЕЕ ПОСРЕДНИКОВ И ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ, ОТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ЛЮБОЕ НЕГАТИВНОЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ, КОТОРОЕ МОЖЕТ ВОЗНИКНУТЬ В РЕЗУЛЬТАТЕ ПОЛУЧЕННОГО ОПЫТА.

Базовый лагерь похож на картошку, обернутую в фольгу, ее длина – примерно девятьсот метров, она висит неподвижно, запекаясь в точке Лагранжа внутри зоны Меркурия. По крайней мере, именно там она болтается, когда мы приближаемся для стыковки; мы едва успеваем взойти на борт, когда лагерь, вращаясь, отправляется к Солнцу, словно водолазный колокол, обреченный на погибель.

Они используют один из наших старых прототипов, смещающий двигатель с эксаграммовой квантово-петлевой дырой в сердце. Он не просто размазывает центр масс лагеря по внутренней червоточине; нет, один конец он оставляет позади точки Лагранжа, подвешивает массу Меркурия, как камень на струне. Трудно даже представить, сколько нужно энергии, чтобы стабилизировать такой тип затухания – но в наше лицо дышит Солнце, и тот же самый метаматериал, благодаря которому из картошки получается идеальный отражатель, может столь же легко превратиться в идеально черное тело, если команде понадобится топливо для производства антиматерии.

Нормальный способ рассовать старую технику по новым сосудам. Мы бы и сами выкинули такой трюк, если бы, конечно, смогли потащить за собой Солнце и какую-нибудь планетку.

Экскурсовод – долговязый филиппинец, он представился как Чито – встречает нас в воздушном шлюзе.

– Прежде чем мы отправимся дальше, давайте проверим загрузки; все уже получили архив с ориентировкой?

Я пингую файлы, их нам загрузили прямо в голову, пока мы спали, летя по внутренней системе: нейрофилософия и корпоративная история, космология Смолина, корональные петли и смерть детерминизма. Есть даже изящные спецификации чудотворной технологии – именно она дает возможность поцеловать Солнце и не сгореть – а также полосовых фильтров, пропускающих те самые магнитные поля, но отсеивающих жару и радиацию. (Спецификации, кстати, патентованные, насколько вижу. Нам раскрывают секреты, чтобы успокоить, но сотрут их по пути домой.)

Чито ждет, пока каждый покажет ему большой палец.

– Хорошо. Ознакомьтесь с ними до погружения. Когда мы откроем ставни, ваши инлеи работать не будут. Сюда.

Пока мы идем по туннелю, наш вес увеличивается; сначала с десяток пилигримов плывут, потом подскакивают, а потом лишь качаются на нетвердых ногах. Жилые отсеки лагеря вырезаны где-то в двадцати метрах от дыры, так что тут примерно с четверть «же», когда картошка припаркована. Когда пойдем вниз, будет раза в два меньше, в зависимости от того, как сильно растянут массу.

В вестибюле нас встречает мозг в шаре: крохотное яркое ядро в сумеречном гроте. У него есть свое собственное небольшое гравитационное поле, оно замедляет нас, тянет к себе, пока мы идем мимо к своим койкам. Мы собираемся вокруг него, как свита из орбитальных спутников.

Вблизи я вижу, что это не настоящий мозг. Нет полушарий, выраженных долей, древних лимбических подструктур, которые должны удерживать его на месте. Лишь морщинистый сгусток нейронов, сияющий изнутри: волны мыслей зримо прокатываются по нему благодаря какому-то флуоресцентному протеину, подклеенному в систему ради безвкусных спецэффектов.

У этого маленького отродья сверкает табличка: «Свободная воля. Единственный известный пример».

– Кроме нас, счастливчиков. Если, конечно, мы получим то, за что заплатили.

На сантиметр короче меня; коренастая, налысо бритая, альбинонордический тип.

– Агни Фальк, – говорит она, пингуя мне визитку: младший вице-президент глубоководной шахты на хребте Фарадея. Жительница умирающего фронтира, она все еще возится на дне океана, хотя небо забито астероидами и драгоценными металлами.