Франсис Карсак - Робинзоны космоса [сборник litres]

Вдали, за небольшой рощицей, двигался вездеход, направляясь к сферическому летательному аппарату.

«Вот же негодяи! Наплевали на мой запрет и отправились шпионить за элалухини! – подумал он, приходя в ярость. – Проведут месяц в кандалах – больше на такое никогда не решатся! Самое меньшее, что я им могу присудить, – это три дня, а с извечным „Вдесятеро больше!“ Оливареса выйдет ровно месяц, как пить дать!»

Вездеход приближался, выписывая зигзаги. Встревоженный Мишо снова навел на него бинокль. Один человек – за рулем; все остальные сиденья пусты!

– Черт подери! – выругался Мишо. – Что же случилось?

Он уже опасался худшего.

– Бенсон! Крэйг! Каррер! Планетоход – и за мной, с оружием!

Направлявшийся к лагерю вездеход резко свернул вправо и въехал в кусты. Едва взревел двигатель, как они попрыгали в ковшеобразные сиденья и на максимальной скорости понеслись вперед.

На рулевом колесе висел человек или, скорее, то, что когда-то было человеком. Кожа лица была содрана заживо, особенно вокруг глаз, словно кто-то яростно, раз за разом, впивался в нее ногтями. Длинные порезы уходили под изорванную в клочья одежду, из зияющей раны на шее хлестала кровь.

– Боже правый! Он что, дрался с кошками?

Мишо приподнял голову раненого:

– Остальные? Где остальные, Абдул?

Левый глаз с трудом приоткрылся.

– Мертвы… на нас напали… обезьяны… Аллах…

Раненый икнул, голова его дернулась, опала, и он умер.

– Крэйг, перенесите тело в лагерь. Машину можете оставить. Остальные – со мной, посмотрим, что там и как…

Они проследовали, только в обратном направлении, той же дорогой, что и угодивший в кусты вездеход. «Ну все! – думал Мишо, в отчаянии кусая губы. – Война! И чего только они туда потащились? „На нас напали“, – сказал он. Неужели другие разыгрывали комедию, изображая из себя пацифистов, чтобы втереться к нам в доверие и затем перебить? Но к чему тогда эта нелепая и трагическая стычка? Ведь они должны понимать, что после такого мы будем как никогда бдительны? Но Илия?..»

Резко ударив по тормозам, он потянулся за передатчиком.

– Бэ-икс-три вызывает Эф-цэ-четыре. Бэ-икс-три вызывает Эф-цэ-четыре. Чрезвычайная ситуация. Чрезвычайная ситуация. Говорит Мишо. Вызываю «Искрометный». Вызываю «Искрометный». Красный уровень тревоги! Повторяю: красный уровень тревоги! Абдул, Херманн и Кемп убиты другими . – (Как-то само пришло старое обозначение, от которого они давно отказались в пользу «элалухини».) – Направляюсь на место происшествия для выяснения обстоятельств случившегося.

– Говорит Оливарес. Что происходит, Мишо? Не теряйте хладнокровия. У нас пока нет ни единого доказательства их враждебного отношения к нам. Элалухинский звездолет ведет себя как обычно. Это явно какая-то ошибка. Не вступайте в прямой контакт. Высылаю вам для поддержки челнок номер два. Свяжитесь со мной, как только что-нибудь узнаете.

Они неслись среди высокой травы, с легким шелестом ложившейся под колеса планетохода, и через несколько минут были на месте стычки.

От Херманна не осталось ничего, или почти ничего: буквально освежеванное тело, без головы, в руке по-прежнему зажата ракетница. Еще меньше осталось от двух элалухини, в которых, должно быть, он стрелял практически в упор. Третий чужеземец лежал на спине, из широкой раны на шее вытекла целая лужа красной – гуманоидной – крови. Четвертый труп они обнаружили чуть дальше, в траве: в руке – некое странное оружие, половина лица отсутствует, из живота торчит длинный, уставного образца нож. Съежившееся, уже остывшее тело Кемпа лежало рядом.

– Трое наших, четверо элалухини! Итого – семь трупов! Выживших не обнаружено… Ладно, возвращаемся.

– Наших забирать будем, командир? – спросил Каррер.

– Нет. Если это трагическая ошибка, лучше оставить все как есть для совместного расследования. Если это война, что ж… В лагерь, и поднажми!

– Капитан просил вас срочно позвонить ему, командир, – сказал тот, кого он оставлял за связиста.

– Алло, Мишо? Мы только что получили сообщение от элалухини. Они требуют, чтобы вы немедленно связались с их передовой базой. Так и сделайте, но по открытому каналу, чтобы разговор мог слышать и я. Говорите на космическом!

– Вас понял!

На экране возникло бледное и печальное лицо Илии. Позади девушки, скрестив руки на груди, стоял ее брат Эхихо: в глазах – ледяной огонь, губы плотно сжаты.

– Жан, как ваши люди могли напасть на наших? Вы же знаете, мы пришли с миром! И вдруг – такая жестокость! Наши люди буквально разорваны на части!