Гаррет Патмен Сервисс - Лунный металл [litres с оптимизированной обложкой]

А демагоги, которые были ответственны за инцидент и его ужасные последствия, поспешили исчезнуть из общественного зрения, и результат сражения у шахт, казалось, был чисткой атмосферы общества, как гроза в конце ненастья.

Но теперь, хотя почти никто об этом не подозревал, близко было начало конца.

Утром моего прибытия на станцию Великий Тетон, по возвращении с Востока, Эндрю Холл встретил меня с распростертыми объятиями.

– Я с тревогой ожидал вас, – сказал он, – поскольку добился некоторых успехов в раскрытии этой великой тайны. Я еще не сделал выводов, но я надеюсь скоро показать вам все тайное, сделав его явным. Тем временем вы можете помочь мне своим дружеским участием, если никаким другим способом, поскольку, начиная с уничтожения толпы, это место стало неприступно. Великий Тетон – место, которого тщательно избегают люди, у которых нет реальных дел. Я поддерживаю отношения с доктором Сиксом и иногда под разными предлогами посещаю его, запоминая все, что вижу и слышу. Капитан Картер – замечательный парень, и мне нравится слушать его истории о войне в Лусоне сорок лет назад, но я хочу, чтобы рядом был кто-то, кому я могу иногда доверять свои догадки, и таким образом, вы своевременно вернулись, друг мой, как лунный свет во время сбора урожая.

– Расскажите мне о той легендарной битве. Вы видели это?

– Видел. До меня дошли слухи о авантюре Бингза, и я поспешил предупредить солдат. Найдя военных запертыми а гауптвахте и толпу штурмующей завод, я скрылся с глаз долой и наблюдал осаду со своим биноклем. Я думаю, что не пропустил почти ничего.

– Что насчет таинственной силы, которую доктор использовал, чтобы одолеть погромщиков?

– Конечно, предположение капитана Картера о том, что Сикс распылял расплавленный артемизиум из шланга, смешно. Но намного легче отклонить теорию Картера, чем заменить лучшей. Я видел доктора на крыше с бригадой темнокожих рабочих, и я заметил вспышку, похожую на блеск полированного металла, но не смог разглядеть механизм. Он, конечно, не имел никакого сходства со шлангом, или чем-либо подобным. Ничего видимого машина не распыляла и не испускала, но толпу косило эффективнее, чем из пулемета.

– А тела и вправду покрыло артемизиумом?

– Кто о чём, а вы о шланге, – рассмеялся Холл. – Но это, откровенно говоря, больше походило на гальваническое покрытие, чем на распыление из шланга. У меня есть гипотеза, пока довольно призрачная, но позвольте мне проверить свою теорию прежде, чем я сформулирую ее. А пока не прогуляться ли нам?

– Конечно! Куда мы пойдем? – воскликнул я.

– К вершине Великого Тетона.

– Что! Вы охвачены лихорадкой альпинизма?

– Не то чтобы так, но у меня есть причина желать осмотреть вершину.

– Я предполагаю, что вы знаете, что реальная вершина пика никогда не была покорена человеком?

– Я действительно знаю это, но собираюсь оказаться там хотя бы на десять минут. Неудачи других не аргумент для нас.

– Как вам кажется, – возразил я. – Но я предполагаю, что не буду бестактен, предположив, что прогулка имеет отношение к тайне?

– Если бы не имела, то я не стал бы рисковать своей головой!

Следующим утром мы отправились на пик. Все предыдущие альпинисты, как мы знали, восходили с запада. Это казалось очевидным выбором, потому что западный склон, при всей крутизне, гораздо более пологий, чем восточный. Фактически, восточный склон Великого Тетона кажется абсолютно неприступным. Но у Холла и у меня был опыт скалолазания в Альпах и Доломитах, и мы знали, что самые трудные на вид места иногда оказываются рядом с самыми легкими. Соответственно, мы решили – ради экономии времени и с оттенком тщеславия, стремясь превзойти предшественников, предпринять штурм горы по «неприступному» склону. Мы использовали очень легкую, но чрезвычайно прочную веревку, приблизительно пятьсот футов длиной, надели шипастую обувь и имели каждый окованный металлом посох и маленький топор вместо обычного альпенштока. Продвигаясь сначала вдоль изломанного горного хребта между двумя ущельями, мы постепенно приближались к более крутой части пика, где утесы выглядели настолько отвесными, что казалось неудивительным, что никто никогда не пытался измерить их. Воздух был чрезвычайно прозрачен, и небо над горами было чудесно синее, и луна, клонившаяся к последней четверти, была видима на юго-западе, ее бледное лицо было немного окрашено в синий цвет атмосферой, как это всегда бывает при наблюдении луны днем.