Оливер Леоненко - Оскорбление

Рывок. Другой. Отчаянные маневры уносят корабль почти на границу простреливаемой зоны, впрочем, командный дивизион и так разошелся на тысячи километров. Больше нет нужды в синхронизации — слишком сблизились противники, и человеческим рефлексам не угнаться за автоматикой ударных модулей. Человеческие экипажи заняты исключительно спасением собственных жизней — но скоро прикрытие Палача получит данные с зондового "зонтика", и перенесет весь огонь с истребляемой третьей волны на командные корабли.

У которых к этому моменту не останется времени на маневры уклонения.

Сгорает второй командник. Не обращая внимания ни на его гибель, ни на танцующий под огнем флагман, арьергард третьей волны выпускает новый залп.

Нацеленный куда-то совсем не в ту сторону.

Распахнулись сотни дисков. Пылевые орудия изрыгнули снаряды с тоннами фуллеритовой взвеси. Контрперехватчики ударили во фланг вражескому залпу, и на траверзе земного флота вскипела волна огня.

На долгих одиннадцать секунд прикрывшая от Палача уходящий вбок корабль.

Званцев, улыбаясь, смотрел на лепесток пламени.

"Вот и все.

Где-то я это уже видел".

Мерцающий фиолетовый свет смещается в сторону вместе с пожарищем импактных детонаций.

Открывая вид на боевые порядки Палача, как они выглядели двадцать три секунды назад в системе отсчета отделившегося корабля.

Только-только начавшие перестроение, чтобы прикрыть брешь на противоположном участке.

Пожертвовавшие плотностью строя в том квадранте, куда землянам все равно не перенести огонь вовремя.

Оценка Палача была совершенно справедлива постольку, поскольку касалась боевых возможностей землян.

Корректирующие двигатели удерживают корабль в идеально точном положении носом к цели. Упреждение рассчитано загодя. Скрытый под бутафорским реактором антипротонный блок выходит на полную мощность, и фальшивая обшивка наливается вишневым жаром.

Сотни микролазеров сгорают за миг, выплескивая энергию в одном сжатом импульсе. Отключаются магнитные поля, удерживавшие в равновесии стержень из металлизированного антиводорода. Световое давление и испарение внешних слоев вколачивают в него тонкий слой алюминиевой фольги.

Разгорается жар аннигиляции. Сминается и сгорает многослойный композит из металла и антиматерии, разделенных порожденным сверхпроводниками магнитным полем. В направленном аннигиляционном взрыве отдает свою энергию весь запас топлива, наработанный за триста лет фабрикаторами на юпитерианской орбите.

И у этой энергии был один свободный путь — вперед.

Навершие огромного антипротонного молота пришло в движение.

Четыре земных корабля оказались слишком близко. Два — испарились, еще двое засияли плавящейся обшивкой. Скорчились, испустили струи горячих газов.

У Палача было примерно десять секунд с того момента, как свет направленной аннигиляции достиг передовых сенсоров.

За эти десять секунд каждый гамма-лазер и каждый рельсотрон прикрытия сосредоточили огонь на молоте.

Но эти десять секунд и всей третьей волне нужно было прикрывать своим огнем одну-единственную точку.

Огненный луч протянулся между земным флотом и Палачом, пронизав магнитоплазменный щит.

Струя сверхгорячей ионизированной антиматерии на скорости около половины световой погрузилась в левый борт Палача.

Примерно микросекунду спустя кормовая часть Палача стала светом.

В ушах не звенело от восторженных воплей. Сенсоры вырубились, связь накрылась. Сами интерфейсы корабля реагировали с задержкой. Званцеву оставалось лишь гадать, сколько зивертов сейчас обрушилось на его незащищенный правый борт. Даже то, что осталось от его тела, ощущало жару, исходившую от обшивки капсулы.

Привести в действие допотопные аналоговые камеры. Переключиться с лазерных сетевых приемопередатчиков на древний сантиметровый диапазон.

Он не собирался торжествовать победу. Работу нужно было доделать.

— Уцелевшим модулям — добить прикрытие!

Взгляд через камеру. Сияющего кольца больше нет, лишь вырываются из точки впереди кинетические молнии, слабые и бессильные. А вот и ответный огонь уцелевших модулей. Орудийные трассы скрещиваются в вакууме, словно и впрямь — клинки шпаг.

Стоп крен, стоп тангаж. Включились маневровые двигатели, повинуясь движениям курсора — который, в свою очередь, следовал за взглядом Званцева. А вот курсор перестал плясать — это до управления, наконец, дошло, что от него требуется. Перекрестье отметки идеально точно совмещается с приближающимся Палачом.