Гордон Эклунд - А если звезды — это боги?

— Мы зовем его Солнцем, — сказал Рейнольдс. Он чувствовал себя изрядным дураком — ну а что еще он мог рассказать? Как мог он объяснить Джонатону, что желательной чужаку информацией не владеет? Он знал только факты о Солнце. Он знал про солнечные пятна, солнечный ветер, фотосферу. И больше ничего. Добрый ли нрав у Солнца? Свойственны ли ему приступы ярости? Почитает ли человечество его с должными любовью и преданностью?

— Это его повседневное имя. В древнем языке, на котором построена наша наука, его называли Сол. Оно расположено примерно в восьми...

— О, — прервал его Джонатон, — мы это все уже знаем. Но его поведение. Его проявления, обычные и аномальные. Вы с нами играете, Брэдли Рейнольдс? Вы шутите? Мы понимаем ваше изумление, но, пожалуйста... мы простые существа, прибыли из дальнего далека. Мы обязаны получить эти другие сведения, прежде чем пытаться установить с вашей звездой личные отношения. Можете ли вы сообщить вам, каким именно образом Солнце наиболее часто вмешивается в вашу личную жизнь? Это бы нам чрезвычайно помогло.

Хотя в комнате было непроглядно темно, Рейнольдс не потрудился включить свет. Он знал в ней каждый квадратный дюйм, знал так же хорошо при свете, как во тьме. Последние четыре года он проводил тут в среднем двенадцать часов в сутки. Он знал четыре стены, стол, кровать, книжные полки, книги, знал их лучше, чем кого-нибудь из людей. Он прошел к постели, не споткнувшись, не наткнувшись на оставленную раскрытой книгу или развернутой карту. Сел и закрыл лицо руками; морщинки на лбу казались ему широченными рубцами. Он представлял иногда, оставаясь наедине с собой, что каждая морщина соответствует определенному жизненному событию. Вот эта, большая над левой бровью, Марс. Вот эта, почти точно рядом с правым ухом — девушка по имени Мелисса, с которой он был знаком в 1970-е. Однако сейчас у Рейнольдса не осталось сил для подобных забав. Он опустил руки. Он знал, что в действительности символизируют морщины: просто возраст, беспристрастный и неподдельный. И ничего одна без другой не означает. Они указывали на безличную и неотступную эрозию. Внешние приметы разворачивающейся внутри смерти.

Однако он обрадовался, вернувшись в комнату. Он раньше и не понимал, как важно для его спокойствия знакомое окружение, пока не лишился его на довольно продолжительное время. Внутри чужацкого корабля все оказалось не так плохо. Время там пролетело быстро; он и не успел проникнуться тоской по дому. А вот потом стало хуже. Келли и другие, и эта сырая неуютная дыра, которая служит ей рабочим кабинетом. Те часы были невыносимы.

Но вот он вернулся к себе, и более покидать дома не намерен, пока не прикажут. Он назначен официальным послом к чужакам, хотя ни на миг не обманывается своим статусом. Он получил его лишь потому, что Джонатон отказался общаться с кем бы то ни было другим. Не потому, что его любили, ценили, уважали, считали достаточно компетентным для миссии. Он отличался от них, и в этом состояла разница. В детстве они видели его лицо на старых телеэкранах каждый вечер. Келли хотела бы отправить к чужакам кого-то вроде себя. Кого-то властного, универсально компетентного, компьютерное факсимиле человеческого существа. Вроде себя. Того, кто, получив задание, выполнит его самым эффективным способом за наименьшее возможное время.

Келли была директором лунной базы. Она появилась здесь два года назад, заменив Билла Ньютона, сверстника и друга Рейнольдса. Келли считалась протеже какого-то американского сенатора, могущественного идиота со Среднего Запада, лидера фракции Конгресса, враждебной НАСА. Назначение Келли стало частью хитроумной попытки задобрить сенатора. Сработало, пожалуй. Американцы на Луне остались даже после того, как с нее два года назад ушли русские.

Покидая корабль чужаков, он встретился с Келли у воздушного шлюза, но ухитрился прошмыгнуть мимо нее и натянуть скафандр, не дав себя допросить. Он знал, что связаться по радио она не рискнет: слишком велик риск прослушки. И она никогда не положилась бы на Рейнольдса.

Однако этим приемом он выгадал от силы несколько минут. Буксировочный челнок вернул их на лунную базу, после чего всех потащили прямо в офис Келли. Начался допрос. Рейнольдса усадили у дальней стены, а остальные столпились вокруг Келли, как овечки у ног хозяина.

Келли заговорила первой.

— Что им нужно?

Он ее знал достаточно, чтобы понять истинный смысл вопроса: чего они хотят от нас взамен на то, что мы у них попросим?