Гордон Эклунд: А если звезды — это боги?

— А-а, — Рейнольдс больше не переспрашивал. Он понял. Чужаки выучили язык людей, а с ним и человеческие имена.

— Мы хотим узнать вашу звезду, — почтительно продолжил Джонатон. Голос его ничем не отличался от голоса напарника. Интересно, не значит ли это, что он и есть главный из пары, раз заговорил только после уничтожения регистратора? Рейнольдс повертел в голове эту мысль и не без труда сдержал смешок. Не он , напомнил он себе: оно .

— Я расскажу вам все, что вы пожелаете узнать, — ответил Рейнольдс.

— Вы... жрец... преподобный культа солнца?

— Я астроном, — уточнил Рейнольдс.

— Мы хотели бы узнать все, что известно вам. После этого мы хотели бы посетить вашу звезду и установить отношения.

— Разумеется, я вам с радостью помогу, чем смогу.

Келли его уже предупредила, что чужаки интересуются Солнцем, поэтому вопросы не застигли Рейнольдса врасплох. Но никто не знал, что именно их так заинтересовало или почему. Келли надеялась, что это Рейнольдсу и повезет выяснить. Пока он придумал только два варианта продолжения беседы, и оба начинались с вопросов. Он испытал первый.

— Что бы вы хотели узнать? Отличается ли наше светило сколько-нибудь значительным образом от себе подобных? Если да, то мы, очевидно, не можем об этом судить.

— Нет двух одинаковых светил, — проговорил чужак. Снова Джонатон. Голос его выразил нарастающее возбуждение. — Что такое? Вы не хотите говорить? Вы считаете это место недостаточно безопасным?

— О нет, вполне, — ответил Рейнольдс, размышляя, стоит ли и дальше утаивать озадаченность. — Я расскажу вам, что знаю. Затем, если хотите, обратимся к нашим книгам.

— Нет! — Это не был крик, но по движению ног и трепету ноздрей чужака Рейнольдс догадался, что ответ показался инопланетянину крайне неприличным.

— Я расскажу, — предложил он. — Своими словами.

Джонатон застыл в очень прямой позе.

— Хорошо.

Теперь пора было Рейнольдсу задать следующий вопрос. Он выдержал долгую паузу после ответа Джонатона и проговорил:

— Почему вы интересуетесь нашей звездой?

— По этой причине мы прибыли сюда. Мы посетили много светил в наших путешествиях. Ваша звезда нам интересна была с самых давних пор. Она такая могучая. И такая благожелательная. Редкое сочетание, как вам должно быть известно.

— Очень редкое, — сказал Рейнольдс, подумав, что ясности это не добавило. Ну а почему должно было? По крайней мере, он кое-что узнал о сути миссии чужаков, и одно это существенней всего, что сумели узнать о них люди в течение месяцев, пока звездолет пришельцев медленно приближался к Луне, тормозя взрывами водородных бомб.

Рейнольдса посетила внезапная вспышка уверенности. Он уже много лет не был так уверен в себе, но, как и прежде, логических оснований для такой уверенности не имелось.

— Вы не согласитесь ответить на несколько моих вопросов? О вашей звезде?

— Конечно, Брэдли Рейнольдс.

— Вы не могли бы назвать мне имя вашего светила? Его координаты?

— Нет, — понурил шею Джонатон. — Не могу.

Его правый глаз лихорадочно моргал.

— Наша галактика не та, что у вас. Слишком далека она для ваших инструментов.

— Ясно, — отозвался Рейнольдс, поскольку уличить чужака во лжи, если даже тот соврал, не было возможности. С другой стороны, нежелание Джонатона делиться координатами родного мира трудно считать неестественным. Рейнольдс и сам бы поступил аналогично.

Заговорил Ричард.

— Могу я выразить почтение?

Джонатон развернулся к Ричарду и произвел серию резких чирикающих звуков. Ричард ответил схожими звуками. Развернувшись обратно к Рейнольдсу, Ричард повторил:

— Могу ли я выразить почтение?

— Да, — только и ответил Рейнольдс. А почему бы и нет?

Ричард отреагировал незамедлительно. Ноги его внезапно выпростались из-под туловища под немыслимыми для жирафов углами. Ричард осел на живот, раскинул ноги, опустил шею и аккуратно заскребся мордой о пол.

— Благодарю вас, — слегка поклонился Рейнольдс. — Но мы и сами стольким вещам можем научиться от вас.

Он обращался к Джонатону, надеясь скрыть замешательство и рассчитывая, что Ричард встанет. Не получилось, и Рейнольдс поневоле приступил к заготовленной для него речи. Он говорил быстро, торопясь отработать обязательную программу.

— Мы отсталая раса. В сравнении с вами мы дети. Мы достигли только сестринских планет, а вы повидали звезды за много световых лет от вашего дома. Мы полагаем, что у вас можно многому научиться, и обращаемся к вам с великим почтением, как могли бы ученики предстать перед выдающимся философом. Мы чрезвычайно рады представившейся нам возможности поделиться с вами нашим скромным знанием и просим только, чтобы в ответ вы также пообщались с нами.