Джеймс Кори - Пепел Вавилона

– Ничего подобного!

– Что – ничего подобного?

– Мама, Саладин – не мой парень. У него в Каире погибли родители, он здесь с тетей и дядей. Ему просто нужны друзья, и все равно он нравится Лилиане, так что даже если бы мне, я бы не стала. Нам надо быть осторожней. Нам всю жизнь жить вместе, так что нужно беречь друг друга. Если рассоримся, тут так просто школу не сменишь.

– Ого, – удивилась Анна. – Это вам в школе так говорят?

Дочка закатила глаза. Второй раз за вечер!

– Это ты так говоришь, мама. Ты это все время повторяешь.

– А ведь и правда, – признала Анна.

После еды Нами собрала, чтобы отнести в камбуз, миски, ложки и питьевые груши – эхо дней, когда она дома убирала посуду после еды. Когда у них был дом. Потом дочка ушла заниматься с Лилианой и, насколько догадывалась Анна, с Саладином тоже. Сегодня вечер в одиночестве выпал Ноно. Анна дошла до лифта ко второй палубе. По дороге она придерживалась за стены узкого коридора, словно с трудом держалась на ногах.

«Свободы не существует, – думала она. – Просто мы не сознаем своей зависимости». И это была правда, но не вся правда.

Нельзя забывать и о жизни отдельных людей, об их выборе и случайной удаче – без них человечество не зашло бы так далеко. Пожалуй, думалось ей, лучше воспринимать историю как гигантскую импровизацию. Обдумывание громадной, не на одно поколение, мысли. Или мечты.

Конечно, проблема спора о соотношении природы и воспитания в том, что он противопоставляет выбор предопределенности. Это противопоставление интуитивно ухватила Нами, Анне же пришлось напомнить себе о нем. Может быть, так же и с историей. Событие видится нам неизбежным только задним числом, когда оно уже произошло.

Томас Майерс, коренастый мужчина в строгой белой рубашке, придержал для нее лифт, и Анна ускорила шаг, чтобы не выглядеть неблагодарной. Поднималась кабинка с легкими рывками.

– На собрание гуманитарного? – спросил Майерс.

– Опять бросаюсь на амбразуру, – улыбнулась Анна.

В голове у нее понемногу складывались первые наброски проповеди. Она будет построена на мысли Толстого о неощутимой зависимости и напоминании о выборе, который сделал каждый, улетев на «Абби», и еще на словах Нами: «Нам всю жизнь жить вместе, надо беречь друг друга».

Потому что дочка была права. «Абби» и Евдоксия так малы, что об этом невозможно забыть, но и среди кишащих миллиардов Земли им всю жизнь приходилось жить вместе. Они должны беречь друг друга. И понимать. И быть осторожными. Как в глубинах истории, в расцвете мощи Земли, так и сейчас, когда они разлетятся к тысяче новых солнц.

Может быть, если люди научатся беречь друг друга, звезды будут к ним добрее.

Ни одна книга не пишется в одиночку, но в создание цикла «Пространство» и, в частности, этой книги с каждым годом вовлекается все больше людей. Этой книги не существовало бы без усилий и преданности Дэнни и Хитер Бэроров, Уилла Холмана, Энн Кларк, Эллен Райт, Алекса Ленчицки и всей блестящей команды «Орбит». Особая благодарность Кэрри Воган за услуги бета-ридера и шайке Сэйкривер: Тому, Сэйк-Майку, Нонсэйк-Майку, Джим-ми, Портеру, Скотту, Радже, Джеффу, Марку, Дэну, Джо и Эрику Слэйну, не дававшим мячу остановиться.

Разросшаяся группа поддержки «Пространства» включает в себя сотрудников Alcon Entertainment и Syfy, а также съемочную группу «Экспансии». Особенные наши благодарности Халли Ламберту, Мэтту Расмуссену и Кенну Фишеру.

Отдельное спасибо переводчикам Льва Толстого Луизе и Элмер Мод и проекту «Гутенберг» за утешительное для пастора Анны чтение.

И, как всегда, ничего этого не было бы без поддержки и общества Джейн, Кэт и Скарлет.

Грязное ругательство ( исп .). – Здесь и далее примеч. пер.

Но (нем.).

[У тебя] хорошо? (астерский сленг, в данном случае смесь немецкого и французского, в оригинале дается без перевода).

Знаю, понял.

Можно испытать?

Выглядит как бактерия.

Как смотрится?

Свои глаза.

Что есть, то есть.

Кетуба – иудейский брачный контракт.

Верно.

Ты тут.

Все хорошо?

Кое-что.

Серьезно?

Всех, всякого.