Джеймс Кори: Человек без чести

Перевод: newoksa, bazalmont, garik007

Редактура и вычитка: newoksa, lyuda_m, rediens

Booktran, 2014 г.

Если вы хотите отблагодарить переводчиков и поддержать проект, добро пожаловать на www.booktran.ru.

Лично Джорджу Луису, по Милости Бога Королю Великобритании, Франции и Ирландии. 30 сентября 172…

Ваше Величество, когда-то я был благородным человеком.

Я не хочу на склоне лет рассказывать про то, как губернатор Смит отозвал моё каперское свидетельство [1] Каперское свидетельство (каперский патент) — во времена парусного флота правительственный документ, разрешающий частному судну атаковать и захватывать суда. , или про то, как я был втянут в аферу и вынужден был выбирать между верностью короне и собственной честью джентльмена. Я сделал выбор и смирился с последствиями. Многие десятилетия я вел свою команду вдоль карибских вод, движимый чувством преданности, отчаяния и жаждой мести, изменившими мою сущность до неузнаваемости — вот только из кокона рождалась не бабочка, а мерзкая гусеница. Дурная слава обо мне пошла задолго до того, как я окончательно превратился в униженного, беспощадного и жестокосердного человека. Я потопил десятки кораблей. Я не гнушался требовать выкуп даже за членов королевской семьи. То, что не принадлежало мне по праву, я брал по необходимости. Не сомневаюсь, Вы слышали мое имя, произносимое с осуждением. Сплетники не врут, потому что я сотни раз превращал эту исконную клевету в истину. Не стану притворяться, что раскаиваюсь в содеянном. В ответ на преданность и старания я когда-то был награжден предательством, и в силу дурной натуры считаю, что однажды подорванное доверие — подорвано навсегда.

Подозреваю также, что неожиданную кончину губернатора Смита причислят к моим заслугам или обвинят меня в его гибели. Я обращаюсь к Вам не в поисках прощения или попытки защититься от необоснованных обвинений. Моя единственная надежда в том, что Вы прочтете эти строки и разберетесь в обстоятельствах смерти губернатора и моей роли в этом деле. Прошу вас об одном — читая моё откровение, понимайте две вещи: видит Бог, губернатор пал не от моей руки, хотя тысячу раз заслуживал такой расплаты. И еще кое-что — когда-то я был честным человеком.

Теперь представьте, как мой корабль, «Доминик Османский», убаюкивают августовские волны. Ураган обрушился на побережье тремя днями ранее. Воздух и море хранили спокойствие, кое случается только перед бурей или после нее. Изнуренные жаром, мы скользили по волнам, отливающим небесной лазурью и отражающим солнечный круг, подобно всевидящему оку Всевышнего или божьего ставленника, сурово взирающего на наши грешные головы оттуда, сверху. Движение меж бесконечных стихий рождало чувство глубокого умиротворения и навсегда врезалось в память. Трюм был набит соленой свининой, пресной водой, лаймами и ромом. В команде — только верные сноровистые люди, заслужившие моё доверие. Мы неделями могли не видеть землю или другие суда, прежде чем я замечал первые признаки беспокойства.

Но в тот день всё получилось иначе.

Куахог первым увидел терпящий бедствие корабль, издав дикий клич сверху, из мачтовой бочки. Акцент у Куахога, скажу я вам, один из самых необычных, какие только встречаются на Карибах. Позывной «На судне!» в его устах звучал, как «назУн дэ». Он рапортовал о задымленности, выкрикивая «якОль, якОль!» Для нас, кто плавал с ним не первый день, смысл этой тарабарщины был ясен, но в отсутствии злого умысла, думаю, никто не был уверен до конца. За Куахогом надежно закрепилась репутация весельчака, и никто из команды, включая меня, не удивился бы, если бы он только сделал вид, что заметил что-либо в море, лишь бы посмеяться сверху, глядя как мы разбегаемся по палубе врассыпную, словно тараканы. Итак, я не спешил командовать об изменении курса, пока не поднялся наверх с подзорной трубой и собственноручно не убедился в существовании этого призрачного корабля.

Абсолютно точно, это был торговый флейт [2] Флейт — морское парусное транспортное судно Нидерландов XVI–XVIII веков. , который сел на мель. Некогда гордо реющие паруса свисали с мачт, разорванные пушечными ядрами. От судна тянуло дымом. Орудийные амбразуры были наготове, полдюжины пушечных стволов выглядывали навстречу, но матросов не было видно. Судя по изорванному в клочья флагу, корабль принадлежал Дании. Перила и корма были разбитыми и обгоревшими. Оглядываясь назад, понимаю, в чем заключалась моя ошибка. Ошибка человека, не раз видевшего следы морских артиллерийских побоищ и ни разу не встречавшегося со следами обгорания от ручного оружия. Я посчитал, что судно пострадало от удара молнии, по злому року или умыслу человеческому, и попало в водоворот недавней бури. Легкий трофей, какой поймаешь не часто, лишь по счастливой случайности. Воодушевленный я скомандовал: «Полный вперед!»