Надежда Мосеева - Я хочу увидеть дождь [СИ]

— Вот здесь, — он показал на карту, явно забыв, что я не учёный и плохо в этом разбираюсь, — Дождь сменил курс. Вот здесь снова на него встал. Вот здесь — в Роскосмосе из-за этого чуть с ума не сошли — он прошёл через гравитационное поле Юпитера.

— Гравитация и излучение на него не повлияли, — сказал я, зевнув. — Это ж вроде объяснили. Вряд ли такие доказате…

— Здесь! — продолжил Миша, повысив голос. Я решил молча слушать. — Он поменял скорость. Вообще без причины. А здесь он получил ускорение от Урана.

— Ну и…?

Спросонья я плохо соображал. До меня не сразу дошло.

— Помнишь, как мы сюда летели? — тихо спросил Миша. — Мимо Европы. Ты пилот — ты должен был заметить.

— Помню, — тихо сказал я.

Игнат тогда использовал гравитацию планеты, чтобы выполнить манёвр. В теории — ничего сложного. Но на практике…

Я тогда отвлёкся на гейзер. И не придал значения трюку [3] «Дуга Хель» — название манёвра. Корабль использует гравитацию газовых гигантов для ускорения или изменения курса. Богиня Хель в скандинавской мифологии — повелительница мира мёртвых. До изобретения малых двигателей, способных преодолеть гравитацию столь массивных объектов, пилот, который решился на «Дугу», взаправду мог отправиться к Хель. , который пилоты ласково называли «Дуга Хель».

— Я в институте такое высчитывал, — сказал Миша. — Скорость, курс, инерция, гравитация. Вот просто поверь, там нужно дофига всего. Чтобы такое сделать, надо либо быть отличным пилотом, либо считать в уме со скоростью компьютера. А Игнат пролетел так, будто каждый день этим занимался. Я тогда ещё подумал, почему пилот обычного транспортника…

— Миш, не отвлекайся. С тайной жизнью Игната потом разберёмся.

Я уже сам всё понял. Но боялся сказать вслух.

— Так, короче, — затараторил Миша. — Если там и объяснили, почему гравитация Юпитера на Дождь не повлияла… Хотя гравитация влияет на всё. А учёные — просто заклёпочники, которые ради сохранения репутации готовы забить на законы физики. Но оставим это на их совести.

— Миш, — тихо сказал я.

— Но они не смогут объяснить, — продолжил Миша. — Как он то включает, то выключает влияние гравитации. Это даже я не могу объяснить. Хотя в институте нас учили, как выкручиваться, если чего-то не знаешь. Мало того, Дождь точно рассчитал ускорение и курс.

— Он сделал это специально?

Я запнулся. Мы с Мишей говорили о Дожде, как о живом существе.

— И что теперь? — угрюмо спросил я.

— Не знаю, — ответил Миша. — Я передам всё нашим лоботрясам и перешлю на Землю. Но…

Я прекрасно понимал, что «но». Если уж то, что Дождь прошёл облако Оорта и обогнул Юпитер, никого не убедило, манёвр с гравитацией вряд ли изменит мнение учёных. Как выяснилось, у Миши было другое «но».

— Вдруг они подумают, что Дождь агрессивен, — сказал он. — Инопланетный корабль или высокоразвитая космическая амёба, пожирающая планеты.

— Думаешь, он… опасен?

— Понятия не имею. Но если б это была амёба — как минимум две планеты она бы уже сожрала.

— А серьёзно? — устало спросил я.

— Это серьёзно. Если бы Дождь хотел всех убить, он бы уже давно начал это делать.

Миша немного помолчал и продолжил.

— Хотя, может, ему по вкусу именно Нептун. Тогда «щитовиков», желающих пострелять по метеоритам, ждёт верная смерть.

— Спасибо, — пробубнил я. — Теперь мне легче.

— Знаешь, — тихо и на удивление серьёзно сказал Миша. — Я в детстве слышал фразу: «Разумное не может быть агрессивным». Просто люди — неразумные. И колотят друг друга палками с начала времён. Палки меняются, а люди — нет. Увидев непохожее на нас существо, мы сразу предполагаем худшее. Если оно сильнее, то оно хочет нас убить. Если оно умнее, оно хочет нас убить. Если у него оружие, оно хочет нас убить. Люди судят по себе. Ведь если они сильнее или умнее, они обязательно найдут, кого грохнуть. Но у нас просто нет другого примера. Вот я в детстве и пообещал себе, что никогда не буду судить по людям. И если встречу непохожее на себя существо, не стану его убивать только из страха, что оно убьёт меня.

Я слушал Мишу с открытым ртом. На этот раз друг не тараторил, но мне всё равно не удалось вставить ни слова. Я просто онемел от удивления.

Миша помахал рукой перед моим лицом.

— Эй, лучшие оценки на курсе, забыл? И по философии тоже. Хотя необязательный предмет. Мы там такие монологи закатывали — у преподов уши скручивались вместе со всем остальным. А тут всего-то… Вопросы жизни, вселенной и всего такого.