Георгий Герцовский - Алмазная одиссея [litres]

Вит подходит к большому монитору и смотрит, любуясь, на Люси.

В голубом небе космоса, сверкая гранями и медленно вращаясь, висит огромный драгоценный камень. Звезды и окружающая синева, отражаясь от изломов, выстреливают в космос мириадами разноцветных искр. Бриллиант диаметром четыре тысячи километров, твое сверкание прекрасно. Но оно не прекрасней и не ценней сверкания снежинки, падающей с ночного неба на мокрую варежку. Или слезинки малыша, скатившейся по розовой щечке. Не прекраснее блеска глаз любимой. И не ценней.

Вит . А зачем?

Лим . Что зачем?

Вит . Зачем пилить? Зачем катер посылать?

Лим . Но ведь нужно подтвердить, что ты первый достиг Люси и тебе причитается процент со всех дальнейших разработок!

Евграф . Я думаю, надо хотя бы пару тонн взять. Когда еще сюда попадем – неизвестно. Может, и десять стоит наковырять.

Лим . Тем более что обычные космонавты сюда будут добираться не два года – как мы, а все пятьдесят. Значит, на Земле тысячи лет пройдут. Неизвестно, будут ли тогда эти алмазы нужны кому-то. Ты прав, Евграф, берем десять тонн. «Фобос» потянет. Но на работу бура не меньше недели уйдет, так что приготовьтесь.

Вит (будто не слушая, вздыхает восторженно) . Какая красота. Настолько красиво, что даже говорить не хочется…

Лим (деловито) . Так что решаем, Вит?

Вит (оторвавшись от созерцания) . А? Что решаем? О чем ты?

Лим . Тонну берем или десять?

Вит . Тонну чего?

Лим (слегка раздражаясь) . Как чего? Алмазов! Тонну или десять грузим?

Вит . Ах это… Не надо.

Лим . Понял. Значит, тонну.

Вит . Ни грамма не надо. Той Земле, которую я покидал, не о брильянтах надо думать. А мне они не нужны. И потом… (снова поворачивается к монитору) взгляни на эту красоту. Разве можно от нее отколупывать что-то? Фу. Полюбовались и домой.

Молчание.

Евграф . Лим, дружок, моего мнения не жди – мне алмазы тоже как-то без надобности. Батарейку мне и так поменяешь, когда старая сядет. Может, себе возьмешь камушков? Вдруг прикупить что хотел? Коврик новый, например? Вдруг тебе с подогревом хотелось? Или с турбоподдувом.

Лим . Вит, у меня нет слов.

Вит . Ну, извини, дорогой.

Лим (тихо, едва слышно) . Нет слов, как я счастлив. Домой!

Вит выходит из ванной, вытирая голову полотенцем.

Лим . Вит, рад тебя видеть! Хочу обрадовать – мы приближаемся к Третьим Вратам.

Евграф . Мы тут замучились гадать, появятся ли они снова там же, где в прошлый раз. Они же вроде как сами выбирают, когда и где.

Вит . И что?

Лим . Там же где были, родненькие! Вон, видишь?

На дисплеях Третьи Врата, к которым приближается «Фобос».

Вит . Ох… Тогда готовьте стакан воды… Да, и хирург пусть приготовится меня по атомам собирать, если что.

Вит садится и пристегивается. Манипулятор ставит стакан на стол. Картина с проходом через Третьи Врата повторяется – золотой огонь постепенно поглощает корабль. Вит бледнеет добела. Потом пустой экран. Изображение вновь возникает лишь через несколько минут. Вит мертвенно бледен и не движется. Евграф на привычном месте. Он медленно ощупывает себя, потом поворачивается к Виту. Быстро идет к нему, кладет руку на шею, ловя пульс.

Евграф . Лим! Он, кажется, умер.

Вит (едва разлепляя губы) . Нет…

Евграф, нащупав наконец пульс, кивает и отстраняется, рассматривая Вита.

Евграф . Не знал, что ты так умеешь. Пульса вообще не было.

Вит (тихо) . Наверное, атомы еще не все состы… ковались.

Евграф . Ты и сейчас бледен, как полотно.

Вит . Просто пытался расслабиться, пока все это… (медленно садится, отворачивается и сблёвывает на пол)… происходит.

Манипулятор быстро убирает с пола.

Евграф . Вижу, у тебя получилось.

Спустя два месяца по корабельному времени.

Лим и Евграф играют в шахматы.

Лим . Слушай, чувак! Ты что-то больно хорошо играть стал! Раньше я у тебя выигрывал четыре из пяти, а сейчас ты все чаще дерешь мне зад! Ты честно не подключаешься к базе?

Евграф . Лим, дружок, как ты понимаешь, мне безразлично, выиграю я или проиграю. Я – машина. У меня нет амбиций. А значит, если мы с тобой договорились, что к базе дебютов, гамбитов и сыгранных в истории партий и комбинаций не подключаемся – у меня нет ни малейшего довода, милейший, нарушать эту договоренность.