Ди Элби - Постельничий

И как в подтверждение этой моей мысли видение скакнуло на другой период времени. Когда сознание Авдоша стало сильно сдавать и он попросил Старейшину о возможности заменить его, а Ермиловича подыскать среди живущих рядом людей подходящую кандидатуру, с достаточно открытым к новым знаниям и здоровым мозгом. Потому как посовещавшись было принято решение, что нужен был местный, простой человек, с минимальными знаниями и умениями. Никому другому Старейшина не доверил бы часть своей силы, а любознательность позволит проще всё воспринять. И Иван разыскал.

Дальнейшие события я помнил уже и сам, но было интересно посмотреть на них со стороны. Вот в одно из первых посещений Авдош рассказывает о Коащ-Ке-Япаке и возможностях, которые откроются мне в случае согласия заступить на эту бесконечно долгую службу. Правда, первоначально одну деталь Авдош от меня скрыл — я не мог покидать надолго определённую территорию. Если перевести его древний и витиеватый слог повествования на понятный современному человеку язык, это звучало примерно так:

— Нас нельзя назвать неживыми. Мы именно немёртвые. Каждая наша клетка существует, живёт, как бы вне времени, не умирает и не делится. Для нас нет прошлого и будущего. Мы это только здесь и сейчас. Мы как бы существуем в здешнем пространстве, но нас не затрагивает время. Наше четвёртое измерение принадлежит не этой системе, не этому пространству. Как бы другому миру. Да, кровь не течёт, однако само тело, мозг и сознание присутствует в данной реальности, и могут осуществлять свою деятельность, а для этого нужна энергия. Энергия живых. Так как другие способы её пополнения для нас увы, закрыты, а она необходима, как живым воздух, мы тянем её понемногу от любого живого организма. Если этого не делать немёртвые истаивают, как бы растворяются в эфире или утягиваются во вне, без всякого биологического гниения и разложения. Как всё это... такое возможно? Вопрос не ко мне. Это последствия катастрофы. Как результат бессмертие, вечное существование, без дальнейшего старения, без болезней и сон нам не нужен. Можешь хоть лежать на снегу при любой температуре и сколько угодно плавать под водой. Дыхание я имитирую для людей. Как и, если надо, могу принимать обычную пищу. Смысла в этом никакого нет, да и на вывод её из организма приходится тратить время. И я предпочитаю просто не есть в присутствии гостей. Мой организм постоянно возвращается к первоначальному состоянию, к тому, когда его затронули изменения. Незначительные повреждения не страшны. Если, конечно, не будет радикального воздействия извне. Отрубят там какую часть тела или сожгут. Плохо бывает и когда оттяпаешь незначительный кусочек себя. Тут без хозяина не обойтись. Чем больше повреждения тем больше энергии надо для восстановления и тем дольше, по местному пространству времени, проходит этот процесс. Но не надо забываться. Возможно и критические воздействия, после которого организм уже не восстанавливается. В основном это что-то энергетическое. Например, тоже сжигание. Есть и другая возможность, мне недоступная, хотя мои помощники как-то сами частично умеют управлять живой и неживой материей. И даже менять свой облик.

— И главное. Чтобы регулировать насыщение энергией Коаша, равномерно и так, чтобы не страдали живые, мы охватили большую область, отодвинули границы своей территории и теперь на ней достаточно жизни для наших целей. С каждого животного, растения или гостя, берётся понемногу. Также мне приходится сглаживать мощные выбросы и возмущения от смертей, происходящих тут, так как это также является источником нужной нам подпитки, но в то же время будоражит и увеличивает желание поглотить её ещё больше. И если это произойдёт, то всё вокруг превратится в пустыню, умрут живые, в том числе живые где-то не здесь, от болезней и других бед, вырывающихся из-под его контроля. Раньше Коащ сам следил за этим и тратил на это часть своего внимания, что сильно нарушало его концентрацию. А любое беспокойство срывает грань защищающую мир. И теперь я слежу за равномерностью жизненных потоков, накрывающих как одеялом всё это пространство.

Я был уже человеком повидавшим мир и немного уставшим от однообразия свойственного быту кочевников. Некоторую роль в моём согласии сыграло любопытство. Но, без сомнения, наибольшим соблазном при принятии решения для меня стала перспектива вечной жизни. На тот момент это казалось самой важной и желанной целью, перекрывающей все дополнения и довески к этому подарку. Я прошёл инициацию. Мы выбрали пору, когда все кочевья ушли южнее, это не очень сильно помогло, но из моего рода тогда умерло не так много людей. О других, в то время, я сказать ничего ещё не мог. Потревожить Старейшину в тот раз получилось ненадолго.