Урсула Ле Гуин - Безбрежней и медлитнльней империй…[1]

- Когда?

- Сейчас же. Пока все вы не обессилели и не обезумели.

- Я,- сказала Томико.

- Никто,- сказал Харфекс.

- Я не смогу,- сказал Мэннон.- Слишком… напуган. Могу разбить джет.

- Возьмите с собой Эскуану. Если мне удастся добиться своего, он послужит медиумом.

- Координатор, вы одобряете план Сенсора? - строго по уставу спросил Харфекс.

- Да.

- Я не одобряю. И, несмотря на это, полечу с вами.

- На мой взгляд, Харфекс, у нас нет другого выхода,- сказала Томико, взглянув на лицо Осдена: уродливая белая маска преобразилась, она горела страстным, словно любовным, нетерпением.

Оллеру и Дженни Чонь, засевшие за карты, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей о постели, о множащемся страхе, заверещали, будто испуганные дети:

- Это существо в лесу, оно ведь возьмет и…

- Темноты перепугались? - издевательски ухмыльнулся Осден.

- Да посмотрите на Эскуану, на Порлока, на Аснанифойла даже…

- Вам "это" не сможет причинить вреда. "Это" - просто импульс, минующий синапсы [19], ветер, минующий ветви. Дурной сон, и всё.

Они взлетели в гелиджете; в кормовом отсеке прежним глубоким сном спал, свернувшись калачиком, Эскуана. Томико вела корабль, Харфекс и Осден молча вглядывались вперед, в темную линию леса, отделенную неуловимо-мрачными милями залитой звездным светом равнины.

Они приблизились к черной линии, пересекли ее; теперь под ними лежала тьма.

Томико нашла место для посадки и стала снижаться, заставляя себя преодолеть неистовое желание набрать высоту, уйти, сбежать. Здесь, в лесу, огромная жизнеспособность растения-мира ощущалась гораздо сильнее, и паника его обрушивалась необъятными черными волнами. Впереди виднелось тусклое пятно, голая вершина холмика, едва возвышавшегося над обступившими его черными очертаниями - не-деревьев; укорененных; частей единого целого. Она посадила гелиджет в прогалину, посадила скверно. Ладони скользили по рукояткам будто намыленные.

Теперь их обступил чернеющий во мраке лес.

Томико съежилась от страха и закрыла глаза. Эскуана стонал во сне. Харфекс, часто и громко дыша, сидел, будто оцепенев; он не пошевелился и когда Осден потянулся мимо него к дверце и открыл ее.

Осден поднялся, замер, ссутулившись, в проеме: спина и забинтованная голова едва виднелись в тусклом свете приборной панели.

Томико затрясло. Она не могла поднять глаз. "Нет, нет, нет, нет, нет, нет,- твердила она шепотом.- Нет, нет, нет".

Неожиданным мягким движением Осден качнулся из проема вниз, в темноту. Его не стало.

"Я иду!" -сказал мощный голос, не звуками.

Томико вскрикнула. Харфекс зашелся в кашле, он, казалось, хотел встать, но так и не смог.

Томико сжалась в комок, целиком сконцентрировалась в незрячем глазе своего чрева, средоточии ее существа; вне был страх - ничего, кроме страха.

И страх исчез.

Она подняла голову, медленно расцепила пальцы. Села, выпрямилась. Темная ночь, звезды сияют над лесом, и ничего больше.

- Осден,- позвала она, но голос ее не слушался. Позвала снова, громче; так квакает лягушка-бык в брачный период. Ответа не было.

До нее стало доходить, что с Харфексом что-то неладно. Попыталась нащупать в темноте его голову - тот сполз с сиденья, как вдруг в мертвой тишине в кормовом отсеке гелиджета раздался голос. "Получилось",- сказал он.

Это был голос Эскуаны. Томико включила внутреннее освещение, посмотрела - Инженер спал, свернувшись калачиком, полуприкрыв рот ладонью.

Рот открылся и заговорил. "Все хорошо",- сказал он.

- Осден…

- Все хорошо,- сказал мягкий голос устами Эскуаны.

- Где вы? Молчание.

- Вернитесь. Ветер крепчал.

- Я останусь здесь,- сказал мягкий голос.

- Вам нельзя оставаться… Молчание

- Вы окажетесь один, Осден!

- Слушайте,- голос стал более слабым, невнятным, он словно терялся в шуме ветра.- Слушайте. Я желаю вам добра.

Она окликнула его, но ответа не было. Эскуана спокойно лежал. Харфекс лежал еще спокойнее.

- Осден! - крикнула она, высунувшись из проема в темное, сотрясаемое ветром молчание леса-бытия.- Я вернусь. Я должна доставить Харфекса на базу. Я вернусь, Осден!

Молчание и ветер в листьях.

Они завершили предписанную инспекцию Мира 4470, восемь из них; на это потребовался еще сорок один день. Первое время Аснанифойл и кто-нибудь из женщин ежедневно отправлялись в лес, разыскивая Осдена в окрестностях лысого холмика, хотя Томико в глубине души не была уверена, на какой именно холм они сели той ночью, попав в самое сердце взвихренного ужаса. Они оставили для Осдена груды запасов, еды на пятьдесят лет, одежду, палатки, инструмент. Продолжать поиски они не стали: не существует способа найти единственного человека, скрытого в бесконечном лабиринте темных коридоров, оплетенных лианами и устланных корнями,- если тот хочет скрыться. Они могли пройти мимо на расстоянии вытянутой руки и так его и не увидеть.