Михаил Борисов - Дверь в зиму

Он вернулся к габаритным огням, заметив, что ночь уже накрыла лес. Сладко потянулся, зевнул и зажёг свет в салоне. Хотелось почитать газету, купленную на сдачу в ларьке, но глаза слипались.

Готовясь к ночлегу – расстилая на заднем сиденье спальник – он не услышал, как в темноте подъехала машина и хлопнули дверцы. Увидел только свет фар. Когда вылез из салона и обернулся, обнаружил, что перед ним на корточках сидит, покуривая и покачиваясь, не сильно обременённый волосами тип.

– Привет.

– Привет, – Олег встал напротив.

– Надолго в наши края?

– Да так. – Олег пожал плечами, уже понимая, что влип. – Ночку переночевать.

– Ночки у нас неспокойные. – Парень перестал раскачиваться, выщелкнул окурок в темноту. – Но тебе повезло, ты попал на охраняемую стоянку.

Олег ждал продолжения, чувствуя под селезёнкой противную дрожь. Он и один на один не умел драться, а уж одному против нескольких…

– Здесь расценки сонсные. За ночь – по сотенке с человека. – Парень поднялся, с хрустом покрутил бритой головой. – Но тебе повезло, сегодня праздничные скидки. Даже эти пацаны, – он кивнул куда-то за спину, – признают скидки и готовы обеспечить спокойную ночь всего за семьдесят зелёных. Из уважения к гостю.

Олег прищурился на свет фар. Кажется, вместе с разводящим их было трое – хотя в машине наверняка оставался ещё водитель. Хотелось отдать деньги и не связываться с уродами. Просто достать бумажник и отдать. Очень хотелось. Ещё немного – Олег так бы и сделал. Надо было остановиться у дальнобойщиков, к ним эта мразь не суётся: там прилетит из темноты монтировка – и кончен бал, потухли свечи. А одиночку чего же не пощипать? Но, во-первых, семидесяти долларов у него просто не было, а было только триста рублей до следующей заправки и кредитная карточка. А во-вторых, что-то непонятное шевелилось внутри, подталкивало, поёрзывало, и Олег с трудом сопротивлялся искушению.

– А не дорого берёшь, – он поморщился, прежде чем произнести, – командир?

– Да ты что? – разводящий с недовольством развёл руками, и справа из темноты выступил невысокий в коже, передернув по-киношному, с клацаньем, помповое ружьё за цевьё одной рукой. – Эти пацаны задаром не работают. Хочешь спать спокойно – поделись, охрана стоит бабок…

Олег встал напротив разводящего, зачем-то поддёрнул джинсы, прекрасно понимая, что шансов нет и больше никогда уже не будет. Тот, что слева, почувствовал что-то и пригнулся в темноте, переминаясь по-звериному. Разводящий в саму возможность сопротивления на ночной дороге, видимо, не верил и пёр до конца. В затылке у Олега защекотало.

– …Не надо нас сердить, ты понял, залётный? Расплатись – и спи на здоровье, до утра никто тебя не тронет, я обещаю…

– Знаешь что, – Олег уже почти ничего не соображал, в глазах стоял туман, затылок холодел, – я по пятницам не подаю.

И без замаха пнул разводящего в колено, как читал в книжках. К его удивлению, номер прошёл – парень дёрнулся, заорал нечеловеческим голосом и как-то очень медленно начал оседать на дорогу, запрокинув голову. Для Олега пространство вокруг вдруг покрылось разноцветными линиями, и он сдвинулся чуть в сторону, чтобы не касаться этих линий; особенно не нравилась жирная красная, которая упиралась ему в бок. Ослепительно жахнуло, за спиной раздался странный лязг. В бок толкнуло, но Олег, только качнувшись, в два прыжка оказался возле картинно раскорячившегося парня с ружьём. Олегу не казалось странным, что фигуры вокруг двигаются неторопливо, как в замедленной съёмке. Он почти ничего не видел и не слышал, единственное, что его сейчас доставало – холод в затылке. Одной рукой Олег ухватился за горячий ствол, а другую, неумело сжав в кулак, сунул куда-то в темноту, где, по его мнению, должна была находиться голова. Рука тяжело ушла вперед, как будто в ней была гиря. Олег, к полному своему изумлению, опять попал – кисть одеревенела, что-то тяжело шмякнулось на асфальт, он даже подошвами это почувствовал. Развернулся, так и держа помповик за ствол.

Он не слышал, как сдавленный голос выкрикнул: «Валим отсюда!», как завизжала резина и кто-то поволок стонающего разводящего прочь. Через минуту вата в ушах стала таять, а он по-прежнему одиноко стоял на дороге. Повернувшись к машине, сделал несколько шагов на негнущихся ногах. Страшно болела голова, особенно затылок. Просто зверски болела.

Олег повёл носом. Воняло горелым тряпьём. Прошло несколько секунд, прежде чем он сообразил оглядеть себя. Куртка была разодрана на боку, из дыры торчали тлеющие лохмотья футболки. Он разжал ладонь, ружьё лязгнуло об асфальт. Неловкими движениями разделся до пояса и замер, глядя на горсть картечи, которая вдавилась в бок.