Стивен Бакстер - Паутинка

Лвов в пяти световых часах от дома обнаружила, что отвечать на письма асинхронно, весьма неудобно. Она чувствовала себя отсеченной от возможности общаться со всем человечеством в режиме реального времени. В итоге девушка набросала ответ семье, а остальные сообщения просто удалила.

Она снова проверила исследовательское оборудование, но его действительно нельзя было использовать. Лвов попыталась уснуть. В скафандре ей было неуютно, неуклюжая одежка внушала клаустрофобию. Она волновалась, она устала, и она немного боялась.

Тогда Лвов начала методично осматривать район, ведя свой скутер по расширяющейся спирали вокруг места крушения.

Рельеф местности оказался удивительно сложен: подсвеченные звездами ледяные скульптуры волнистых хребтов перемежались великолепными ущельями. Лвов держалась в пятистах футах от поверхности; если она спускалась ниже, жар скутера вырывал из хрупкого азотного льда клубы пара, стирая древние черты, и девушка чувствовала смутную вину за это.

Лвов обнаружила еще несколько узоров в форме снежинок, обычно собранных группками по восемь-десять штук.

Плутон, как и его луна-близнец Харон, представлял собой каменный шар, окутанный толстой мантией водного и азотного льда с вкраплениями метана, аммиака и органических соединений. Он походил на огромное, устойчивое ядро кометы и едва ли заслуживал статуса «планеты». Существуют спутники куда большие, чем Плутон.

За восемьдесят лет, со времен сооружения червоточины Пула, в него заглядывала лишь горстка «гостей». И никто из них не взял на себя труд походить по Плутону или Харону. Червоточина, сообразила Лвов, создавалась не в коммерческих целях, а как своего рода шутка: цепь, соединившая наконец все планеты Системы скоростным кольцом с Юпитером в центре.

Пристальное наблюдение утомило девушку. Она убедилась, что может определить местонахождение борозды, оставшейся на месте их падения, подняла скутер на милю над поверхностью и помчалась в сторону южной полярной шапки.

Гоб вызвала ее от границы:

— Кажется, я догадываюсь, что тут случилось, — тот сверхсветовой эффект, о котором я говорила. Лвов, ты слышала о волне Алькубьерре? [1] Алькубьерре Мигель — английский физик испанского происхождения, в 1994 году описал считавшиеся ранее «чистой фантастикой» возможность совершения сверхскоростного полета и принцип работы «гиперпространственного двигателя», в котором под влиянием концентраций энергии пространство-время может сжиматься и искривляться.

Она скинула изображения на пульт Лвов — фотографии границы червоточины, схемы, графики.

— Нет. — Лвов, не обращая внимания на входящую информацию, сосредоточенно вела скутер. — Гоб, почему вообще червоточина потеряла стабильность? Каждый день по всей Солнечной системе совершаются сотни скоростных транзитных переходов.

— Червоточина — это щель в пространстве. Она по самой сути своей нестабильна. Горловина и устье держатся открытыми благодаря активным контурам обратной связи, которые задействуют некоторые проводки с необычными свойствами. Среди них — отрицательная энергетическая плотность, своего рода антигравитация, которая…

— Но эта дыра повела себя не так, как нужно.

— Возможно, ее недостаточно настроили. Присутствия массы флиттера в горловине оказалось достаточно, чтобы перегрузить червоточину. Если бы ею пользовались чаще, нестабильность могли бы обнаружить и устранить раньше…

Лвов летела над серовато-белым полем, в клубах аэрозольного тумана; голос Гоб звучал для нее шепотом, далеким и бессмысленным.

Восход на Плутоне.

Светило — крохотная точка, окутанная многослойными напластованиями перистых облаков. Солнце здесь кажется в тысячу раз более тусклым, чем на Земле, но ярче, чем любая планета на земных небесах.

Внутренняя система — лужица света вокруг Солнца, скошенный диск, такой маленький, что Лвов могла бы прикрыть его ладонью. А ведь в этом диске — сотни миллиардов людей, почти все человечество. Солнце не грело поднятую руку, но девушка увидела слабую тень, упавшую на лицевую пластину ее скафандра.

Азотная атмосфера динамична. В перигелии — ближайшей к солнцу точке орбиты Плутона — «воздух» растягивается до трех планетарных диаметров. Метан и другие летучие элементы присоединяются к более густому слою, поднимающемуся от поверхности. Затем, когда Плутон отойдет от Солнца и погрузится в свою двухсотлетнюю зиму, атмосфера вновь съежится.