Сергей Григоров - Калейдоскоп

— Да, конечно. Зачем мне вас обманывать?

— Одно время меня заинтересовали эти вопросы. Для удовлетворения своего любопытства мне пришлось поднять специальную литературу. Раньше сушествовало очень много теорий по этому поводу. Было предложено несколько классификаций греха и порока, но все они, по моему мнению, оказались неполными, не совсем… научными. В конце концов я разочаровалась и забросила свои занятия. Помню немногое. Например, то, что было выделено восемь главных человеческих пороков. Это сребролюбие, тщеславие, гордость, чревоугодие, блуд, гнев, печаль и уныние.

— Какие-то неуклюжие слова.

— Я согласна с вами. Многие из древних слов уже не употребляются. Забыт или искажен их первоначальный смысл. Вот, например, сребролюбие на самом деле означает не патологическую любовь к серебру, а тягу к материальным благам. На Гранисе вряд ли найдется хоть один сребролюбец, все буквально перекормлены этими самыми благами. С другой стороны, тщеславие вроде бы должно остаться. А раз сохранилось тщеславие, то есть и вытекающие из него гордость, уныние и печаль.

— Самое удивительное, — продолжила Маска после хорошего глотка вина, — что в древности полагали, что наказание за совершенный грех неотвратимо. Не важно, кто ты, как ты это сделал — все равно получишь сполна. Даже боги несли наказание.

— Я не слышал ничего подобного.

— Ну как же. Вот, например, Брахма, создатель всего сущего, вначале был правителем остальных богов. И вдруг воспылал страстью к богине Сарасвати, считающейся его дочерью. Великие боги не допустили инцеста и низложили Брахму. Храмы, воздвигнутые в его честь, посвятили другим богам.

От выпитого вина слегка кружилась голова. Служитель идеально смоделировал глубокий летний вечер. Прохлада заставила Маску вплотную приблизиться к Эсу Мерлину.

— А потом Брахма совершил свой второй грех. Вечно юная прекрасная богиня Мохини воспылала к нему любовью. Но Брахма, один раз ожегшись, оттолкнул ее. Мохини прокляла его, и люди перестали подносить ему дары, что окончательно превратило Брахму во второстепенного божка…

Маска была так близка. Эс Мерлин не впал во второй грех Брахмы.

Брендан стоял, держа руки в карманах, набычившись, и смотрел на сборы своего имущества.

— Что, уже завершили следствие? — невинно спросил Эс Мерлин.

— Да, — сквозь зубы процедил Брендан. — Закончили ввиду полной бесперспективности. Есть более важные дела — такие, как поиск врага народа, злобно тасующего порядковые номера участников конкурса молодых талантов. Артисты, видите ли, желают появляться перед публикой в строгом соответствии со своим рейтингом, а кто-то им мешает.

— Какой беспредел!

— А вы продолжаете искать?

— Да, я продолжаю.

— Я просмотрел часть ваших материалов. Почему вы нарушаете установленный порядок следственных действий?

— На то, следовательно, есть определенные причины.

— Мне бы ваши причины! Меня спеленали по рукам и ногам и — такое сложилось у меня впечатление — сделали все, чтобы побыстрее отвязаться от этого дела. Элементарное чувство справедливости требует наказания любого проступка. Здесь же все гораздо страшнее. Убит человек, убийца на свободе, может быть, готовится к новым преступлениям — что может быть важнее, чем найти и обезвредить его, пресечь последующие преступления? Так нет: Мне, видите ли, следует незамедлительно заняться молодыми талантами. Что-то я перестал понимать окружающий мир. Слушайте, я вас прошу: сделайте все, что только возможно, — но найдите убийцу! Можете располагать мною как вам заблагорассудится.

Эс Мерлин подумал и сказал:

— А ведь вы единственный, кто высказал желание обезвредить преступника.

— Я, как и мои друзья, считаю, что Гуго Ван Теренс — какими бы ни были его чисто человеческие качества — единственный политик, отражающий глубинные социальные интересы Граниса. Наша единственная надежда. Его уничтожение повлекло непоправимый ущерб. Вы согласны со мной?

— Не знаю.

— Вам нужна моя помощь?

— Пока нет, спасибо. Но если понадобится, я, естественно, обращусь к вам.

— Спасибо. Я буду очень рад оказаться вам хоть в чем-нибудь полезным. До свидания, майор.

— До свидания, лейтенант.

Эс Мерлин прошел в свою палатку. Как он и ожидал, Умник успел справиться с его специальным заданием. Проку от этого, правда, оказалось немного: ни одного доказательного момента. Единственное, что радовало, — отсутствие подтвержденного алиби. И на этом спасибо, подбадривал себя Эс Мерлин, передавая Умнику голограмму Синина на предмет установления имени изображенного человека. Умник, жалуясь на плохое качество изображения, выдал с десяток имен людей, проходивших по делу Гуго Ван Теренса. Имени Велы Клаусвар среди них не было. Похожа, конечно, но есть тысячи женщин, более подходящих под визуальный портрет Синина. Ладно, сказал Эс Мерлин Умнику, пойдем посмотрим дом, следуй за мной.